Есть выражение «язык документов». Он предполагает сухость и строгость формулировок, отсутствие эмоций. С федеральным законом, принятым в России 18 октября 1991 года, было не так. «Осуждая многолетний террор и массовые преследования своего народа как несовместимые с идеей права и справедливости, Верховный Совет Российской Федерации выражает глубокое сочувствие жертвам необоснованных репрессий, их родным и близким, заявляет о неуклонном стремлении добиваться реальных гарантий обеспечения законности и прав человека». Так — правда, в обновленной редакции — гласит «Закон о реабилитации жертв политических репрессий». Некоторая публицистичность документа отнюдь не случайна. Для государства, заявившего о приверженности демократическим ценностям, но еще не свободного от тоталитарных привычек, принятие такого закона стало серьезным, мужественным политическим шагом. Документ был востребован обществом, заждавшимся правды и справедливости. По стране, в том числе в Свердловской области, утверждались организации «Мемориала», создавались ассоциации жертв политических репрессий — наша, областная, организовалась в апреле 1991 года. Тысячи людей — и живых, и ушедших из жизни — вновь обретали доброе имя. И это было важнее всяких материальных благ. Впрочем, и они лишними не были. Постановления правительства, принятые во исполнение Закона, определяли право на льготное обеспечение медицинской помощью, лекарствами, транспортными средствами, жилищно-бытовыми и коммунальными услугами, частичную комкон. О детях родителей, ставших жертвами политических расправ. Сначала большинство из них было признано пострадавшими от репрессий. Им определили льготы в меньшем объеме, чем тем, кто был репрессирован сам, по приговору суда или внесудебному решению, и впоследствии реабилитирован. Едва ли не каждый закон, затрагивающий интересы многих людей, становится живым, переменчивым организмом. К нему возвращаются вновь и вновь, вносят изменения, дополняют статьи и параграфы, сопровождают указами и постановлениями. Думается, редкому документу досталось столь же драматическая судьба, как «Закону о реабилитации жертв политических репрессий». Только Конституционный Суд РФ обращался к нему несколько раз. Речь идет о льготах для наиболее многочисленной категории из тех, кому адресован заДалее уравняли в правах с репрессированными родителями тех детей, которые вместе со старшими членами семьи оказались в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении. И очень долго носили в душе обиду те бывшие дети, а ныне — очень пожилые люди, которых власти никуда не высылали, а «просто» отняли мать или отца, или обоих вместе, лишили крыши над головой, отправили в детский дом отдельно от братьев и сестер или предоставили право самим искать место под солнцем, собственными усилиями цепляться за жизнь.