В четверг состоится решающий раунд переговоров между новыми акционерами «Кузбассугля» – Магнитогорским меткомбинатом и «Северсталью». От исхода переговоров между крупнейшими металлургическими компаниями России зависит, сохранится ли на металлургическом рынке мир или вспыхнет новая война. В преддверии встречи гендиректор Магнитки Виктор Рашников дал интервью «Ведомостям».

– Как в этом году обстоят дела на Магнитке? Цены на стальную продукцию уже давно катятся вниз, предприятия публикуют неутешительную статистику. Магнитка, например, по итогам первого полугодия снизила чистую прибыль на 36%.

– Этот год мы, конечно, отработаем не с такими показателями, как прошлый. Мы ожидаем, что превысим прошлый год по объемам производства на 3 – 4%. При этом если в прошлом году комбинат заработал 12 млрд. руб. чистой прибыли, то в этом году, я думаю, заработает только 8 млрд. руб. Основная причина такого разрыва в том, что выросли железнодорожные тарифы, тарифы на электроэнергию, газ. Это увеличило наши расходы, увеличило стоимость продукции, которую мы закупаем у наших поставщиков. А цены на нашу продукцию не выросли из-за плохой конъюнктуры мирового рынка стали.

– Металлургические компании проводят активную скупку как профильных, так и непрофильных активов. Магнитка в таких приобретениях не замечена. Почему?

– Я считаю, что акционеры Магнитки должны быть сосредоточены только на развитии собственно металлургического бизнеса комбината. То, что Магнитка не приобретает сырьевые предприятия или не вкладывает средства в приобретение непрофильных активов, - это принципиальный выбор. Мировая практика показывает, что металлургическое предприятие не должно обрастать сырьевыми предприятиями. Я считаю, что с точки зрения бизнеса делать этого не надо. Приобретение сырьевых предприятий в нашей стране делается или для давления на потребителя, или для защиты от такого давления. Чаще всего цель приобретения сырьевых предприятий такова: по сырьевой схеме придавить какое-то предприятие и добраться до него. Это неправильно. Магнитка по такому пути не идет.

– То есть вы считаете неправильным, что металлургические компании приобретают автозаводы? Почему?

– Те, кто сейчас идет в автопром, – это серьезные люди, они все взвешивают перед принятием решения. Но я знаю основной принцип: чтобы серьезно заниматься металлургическим или любым другим предприятием, в него надо вкладывать серьезные инвестиции. Мы для себя решили, что те средства, которые зарабатываются на металлургическом предприятии, нельзя отрывать на другие проекты. Это недофинансирование через несколько лет обернется тем, что предприятие сдаст свои позиции на металлургическом рынке. Особенно это актуально для Магнитки, у которой старые, намного более изношенные основные фонды по сравнению с «Северсталью» или Новолипецким меткомбинатом. С нашим «багажом» нельзя приступать к реализации подобных проектов.

– Волжский трубный завод – крупный потребитель магнитогорского штрипса. Почему не Магнитка купила ВТЗ, а группа МДМ - совершенно новый игрок на трубном рынке?

– Все охватить невозможно и, наверное, неправильно. Поэтому вариант приобретения трубных предприятий мы даже не рассматривали. А то, что на рынке появляются новые игроки, - это нормально. У МДМ были накопленные средства. Они их не отвлекали с других объектов, а просто те ресурсы, которые у них были, вложили в покупку заводов. Считаю такой подход целесообразным.

– Ваша стратегия – развитие самого комбината и только?

– Да. Мы не ставим перед собой других задач, кроме развития металлургического производства. Наша цель – наладить выпуск готовой конкурентоспособной металлургической продукции.

– Какие планы по созданию производств по дальнейшей переработке?

– Холоднокатаный лист или лист с цинковым покрытием – это уже готовая продукция, и мы ее производим. Горячекатаный лист мы сами можем гнуть в трубу, делать из него метизную продукцию. Многое по «трубному» направлению мы у себя уже сделали. В этом году выпустили небольшое количество труб – 150.000 т. Мы начали производить электроды, упаковочную ленту. Поставили задачу создать холдинг с магнитогорскими метизно-металлургическим и калибровочным заводами. Пока этот проект не реализован, но есть намерение и возможность такого объединения.

– А как вы относитесь к тем альянсам на металлургическом рынке, которые уже сложились? Какие еще альянсы, на ваш взгляд, могут образоваться?

– Российские металлургические предприятия будут объединяться в альянсы – от этого не уйти. Сейчас «Евразхолдинг» собрал ряд средних предприятий. Что касается больших и достаточно успешных предприятий, таких, как Магнитка, «Северсталь», Новолипецкий комбинат, то нам решать вопросы объединения сложнее. Разные регионы, подходы к работе, продукция - много вопросов, за один день не ответишь. Но жизнь заставляет. Чтобы работать более эффективно, мы взаимодействуем с «Северсталью», Новолипецким комбинатом, координируем работу по покупке сырья, угля, по выпуску продукции. Хотя это и сложно – у каждого большие производственные мощности, а значит, и широкий круг собственных интересов. Объединение крупных комбинатов произойдет, но когда именно, точно сказать не смогу. Ясно, что не в течение полугода-года. Чтобы создать альянс, недостаточно просто договориться об объединении, надо выработать единую стратегию.

– Вы назвали НЛМК в числе предприятий, объединение с которыми возможно. Но ведь этот комбинат уже заявил о создании некоммерческого партнерства «Русская сталь» с «Евразхолдингом»?

– Я думаю, что не всегда, когда делаются заявления об объединениях, это значит, что все вопросы, связанные с созданием этих объединений, решены. В большинстве моментов это политические заявления. НЛМК и «Евразхолдинг» – это совершенно разные предприятия, расположенные в разных регионах, выпускающие разную продукцию. Я не вижу серьезных оснований для их слияния. Если говорить о слияниях, в которых есть смысл, под которыми есть реальная экономическая основа, то это должны быть объединения Магнитки, «Северстали», НЛМК – крупнейших в стране комбинатов, выпускающих схожую продукцию.

– Когда начались переговоры с владельцами «Северстали» об объединении?

– Год назад.

– А на конкурс по продаже госпакета акций «Кузбассугля» шли вместе с «Северсталью»?

– К сожалению, должен признать, что до проведения спецаукционов по продаже «Кузбассугля» альянса с «Северсталью» у нас не было. Даже на этом важном проекте мы не смогли выработать единую политику, каждый решил бороться за акции «Кузбассугля» сам по себе. «Северсталь» хотела купить контрольный пакет акций «Кузбассугля», а нам нужен был блокирующий пакет. Договориться сразу мы не смогли. Видимо, не доросли пока до настоящего цивилизованного общества. Однако же в итоге пришли к тому, к чему пришли, – к объединению, но истратив при этом огромные деньги. Это послужит нам уроком.

– 79,73% акций «Кузбассугля» продавалось на двух спецаукционах практически равными частями. По итогам продажи госпакета Магнитка и «Северсталь» заявили, что совместно владеют около 52% акций «Кузбассугля». Когда вы решили, что надо объединять приобретенные пакеты?

– Итог первого же аукциона заставил нас сесть за стол переговоров, потому что уже стало понятно, что ни мы, ни «Северсталь» своей цели не достигнем. [В настоящий момент] мы объединили наши пакеты. Мы доплатили «Северстали» разницу, и теперь мы владеем равными пакетами акций «Кузбассугля».

– На какой стадии сейчас находятся переговоры с «Северсталью» об объединении?

– И раньше, и сейчас у нас было понимание того, что определенная координация и совместные действия «Северстали» и Магнитки позволят гораздо эффективней работать на рынке как внешнем, так и внутреннем. Однако с точки зрения того, как технически может произойти объединение двух предприятий, у нас пока нет определенности. Кроме того, мы понимаем, что у нас пока нет единого подхода в видении стратегического развития наших комбинатов. Сейчас мы вкладываем деньги в предприятие, а «Северсталь» осуществляет довольно крупные приобретения. Команды с такими разными подходами срастись не могут, для этого нужно время. Прежде всего надо разобраться и посмотреть, чья стратегия окажется более верной. После этого определить, возможно ли прийти к единому подходу в вопросе развития двух предприятий, и только затем принимать решение о дальнейшем взаимодействии.

– У вас уже есть единое мнение с гендиректором «Северстали» Алексеем Мордашовым о том, что надо делать с компанией, как выстраивать отношения с прочими акционерами?

– Пока работа только начинается, делать выводы рано. По итогам продажи «Кузбассугля» сложился непростой расклад. Акционеры разные, будут тяжело срабатываться. Думаю, с Мордашовым мы сумеем найти общий взгляд на то, как должна работать компания. Может быть, будут шероховатости, но подход должен быть единым, он должен базироваться на том, что компания должна быть эффективной и зарабатывать деньги.

– Как сложатся отношения владельцев контрольного пакета «Кузбассугля» с прочими акционерами – НЛМК и компаниями «Белон» и «Евразхолдинг»?

– Нормальная работа получится только в одном случае - если у всех будет понимание, что предприятие должно цивилизованно работать. Если найдется взаимопонимание, то будем все работать вместе, если нет, то Магнитка и «Северсталь», как владельцы контрольного пакета, создадут управляющую компанию и будут руководить предприятием на свое усмотрение. Мы выступаем за то, чтобы учесть максимум интересов акционеров. Сейчас у «Кузбассугля» есть огромные долги. Погашение этих долгов - задача, которая должна решаться в первую очередь, причем всеми акционерами. Кроме того, надо договориться о том, чтобы не допустить банкротства компании и ее отдельных предприятий. Такая угроза сейчас есть.

– Что было бы, если бы вы не купили «Кузбассуголь»?

– Купили бы карагандинские угли. Сейчас в Казахстане продаются шахты. Возить те угли дороже, чем российские, но все равно купили бы. Просто если бы мы не купили «Кузбассуголь», то возникла бы угроза монополизации российского угольного рынка. В случае такой монополизации у нас возникли бы проблемы. Поэтому мы понимали, что надо входить в «Кузбассуголь». Хотя я считаю, что такой способ – я его задавлю по сырью, он никуда не денется, отдаст мне акции своего предприятия - должен уйти в прошлое.

– После того, как угольная компания «Южный Кузбасс» купила другой меткомбинат, «Мечел», и переориентировала на него поставки угля, Магнитке пришлось очень тяжело...

– Да, это послужило толчком к принятию решения о покупке «Кузбассугля».

– «Южный Кузбасс» – акционер Магнитки. Как будут строиться отношения с этой компанией в дальнейшем?

– Все определится после продажи государственного пакета (17%) акций ММК. Это произойдет в будущем году.

– «Южному Кузбассу» есть смысл участвовать в этом спецаукционе по продаже госпакета, так как в этом случае компания получает возможность приобрести в собственность блокпакет акций ММК. А кто, как вы думаете, еще может принять участие в спецаукционе?

– В этом конкурсе могут принять участие как владельцы контрольного пакета акций Магнитки, так и другие участники. Кто именно это будет, пока сложно прогнозировать.

– Искандер Махмудов, владелец Уральской горно-металлургической компании, давно строит планы по возврату контроля над 30% акций Магнитки. Воспринимаете ли вы всерьез его намерения?

– Конечно, мы не сбрасываем его со счетов. В судах давно уже доказано, что прав на акции у него нет. Но он пытается действовать другими способами, оказывать давление на нас. Но говорить об этом я бы не хотел...

– По некоторым данным, именно Махмудов стоял за иском о банкротстве Михайловского ГОКа – поставщика железорудного сырья для Магнитки.

– Что касается Михайловского ГОКа, то у нас нет сомнений относительно того, кто инициировал появление иска о банкротстве этого комбината, но сейчас проблема решена.

– Не могли бы вы пояснить ситуацию с акциями ММК? Из квартальных отчетов, которые комбинат передает в ФКЦБ, невозможно понять, кто сейчас владеет контрольным пакетом акций комбината.

– Ситуация с акциями такая: 57% голосующих акций (в уставном капитале ММК 75% – голосующих акций, 25% – привилегированных. – «Ведомости») находится под контролем менеджеров комбината, 24% – у государства, 16% – у «Южного Кузбасса». А кто является номинальным держателем, неважно.

– Из соображений сохранения контроля над акциями менеджеры комбината переводят акции с одних своих компаний на другие?

– Жизнь у нас такая - непростая, приходится прибегать к различным мерам.

– А реестродержателя недавно сменили также из-за соображений сохранения контроля над акциями?

– Да. Совет директоров принял решение перевести реестр из Национальной регистрационной компании в «Статус», которым владеет Сбербанк. Считаем, что там будет надежней.