Спикер верхней палаты российского парламента Сергей Миронов ответил на вопросы газеты «Ведомости».

— Вы потребовали увольнения главного редактора «Парламентской газеты» после публикации статьи «Локотская республика». Должно ли государство вмешиваться в редакционную политику средств массовой информации (СМИ)? Может быть, собственные СМИ государству не нужны?

— Статья оскорбила не только ветеранов Великой Отечественной войны, но и всех граждан России. Это ярчайший пример смердяковщины, открытый призыв к пересмотру истории страны, полное отрицание всего положительного, что было достигнуто нашим народом за это время. В статье нет ни одной ссылки на документы. Такие материалы, даже в качестве дискуссионных, не могут публиковаться в издании Федерального собрания, иначе может создаться ощущение, что российский парламент разделяет мнение автора. Совет Федерации, как один из учредителей «Парламентской газеты», не имел права промолчать. Государству необходимы СМИ, через которые оно может проводить свою информационную политику. Эти СМИ должны обосновывать, разъяснять и защищать позицию государства по самым разным вопросам. Я считаю, что присутствие государства сегодня надо усилить прежде всего на телевидении, которое определенно нуждается в нравственном и информационном оздоровлении.

— Совет Федерации утвердил бывшего министра юстиции Юрия Чайку в должности генпрокурора, а бывший генпрокурор Владимир Устинов стал новым министром юстиции. В чем смысл этой рокировки?

— Отставка Устинова имела «технический характер». И Чайка, и Устинов — профессионалы. За время работы Чайки Минюст предпринял большие усилия по обеспечению единого конституционного и законодательного пространства страны. За время работы Устинова генпрокурором прокуратура доказала свою способность обеспечить соблюдение законности и порядка в стране. Ее авторитет в обществе вырос и укрепился. Не сомневаюсь, что на новых постах Чайка и Устинов продемонстрируют свои лучшие качества.

— Что вам рассказал президент, когда передавал представление об отставке генпрокурора?

— Он разъяснил только одно: есть личное заявление. Меня умиляет, когда в газетах пишут, что в Совете Федерации все решили за 15 минут. Но до этого мы час заседали в комитетах и в совете палаты, и там как раз все вопросы обсуждались и прояснялись. Было заявление, лично написанное, где говорится: прошу освободить меня от должности и рассмотреть этот вопрос в мое отсутствие, вот и все, что тут еще делать?

— А вдруг на Устинова надавили?

— Я с трудом себе представляю, как на Владимира Устинова можно было бы надавить.

— Пять сенаторов ушли в отставку по вашей инициативе. Почему возникла такая синхронность?

— Получив полтора года назад право без объяснения причин инициировать вопрос о досрочном прекращении полномочий члена Совета Федерации, я им не пользовался. По-честному коллег предупреждал: будьте внимательны, добросовестно исполняйте свои обязанности, соблюдайте трудовую дисциплину. И у меня, конечно, накопились вопросы к некоторым из них. Кроме того, были заявления об уходе по собственному желанию. Хотя, наверное, они не появились бы, если бы коллеги не знали о том, что у меня есть какие-то претензии к ним. И в одном случае было желание перевестись на другую работу, о чем мне коллега говорил давно, так что тут можно говорить о чистом совпадении.

— Вы говорите о сенаторе от Приморского края Игоре Иванове?

— Да. В других случаях были самые разные основания: злостные пропуски заседаний, деятельность, несовместимая со статусом члена Совета Федерации. Печальный случай с Левоном Чахмахчяном. Я не хочу говорить о виновности — это дело суда и следствия, но по информации, которой я обладал, я посчитал необходимым инициировать его отзыв. Резюмирую: никакой кампании нет и не может быть. Все идет своим чередом. У меня пока нет оснований, которые бы сподвигли меня на очередное письмо в тот или иной орган власти. Подчеркиваю: пока нет. Потому что очень многие хотят услышать от меня, что больше никогда никаких отставок не будет. Но жизнь есть жизнь. И если появятся основания, я буду вынужден реализовать право, данное мне законом.

— Перед историей с Чахмахчяном вы сказали похожую фразу, но основания возникли.

— Да, тот самый случай, когда говорят: не зарекайся.

— У вас не было к этому сенатору претензий?

— Абсолютно. Очень досадный и неожиданный эпизод, потому что Левон Хоренович демонстрировал усердие в работе, отстаивая интересы региона, а тут вдруг такое. Меня больше всего потрясло то, что у меня сложилось впечатление о нем как об очень законопослушном гражданине, который даже на красный свет никогда не пойдет. Как и мои коллеги, я в шоке и недоумении в связи с этой историей.

— А членом Партии жизни он остается?

— В партии он состоял менее четырех месяцев. На протяжении многих лет Чахмахчян был одним из руководителей Партии самоуправления трудящихся, с которой у нас были долгие отношения. В декабре прошлого года на съезде они приняли решение о самороспуске. Среди других 200 партийцев Чахмахчян был принят в Российскую партию жизни в конце января. Днем 3 июня, перед тем как инициировать отзыв коллеги, я экстренно собрал бюро президиума партии и мы исключили его.

— Некоторые депутаты местных парламентов жалуются, что ваши письма о прекращении полномочий сенаторов не имеют подробной мотивировки. Они считают, что такая мотивировка стала бы проявлением к ним уважения с вашей стороны.

— Я руководствуюсь буквой закона, которая четко прописывает порядок моего представления, не предусматривая указания причин. Дополнительные разъяснения я готов направлять, если сочту необходимым.

— Как вы контролируете посещаемость и выполнение сенаторами своих обязанностей? Александр Сабадаш даже не пришел на заседание, когда его исключали из Совета Федерации.

— Не пришел. У меня есть табель посещаемости. Я смотрю: если было 102 заседания, а на 60 из них он отсутствовал, то чем он занимался? Можно, конечно, предположить, что он в поте лица в регионе трудится и некогда ему в Москву выехать. Но, как легко догадаться, это не так. Наверное, где-то занимается другими делами. Вот, оказалось, действительно занимался, тогда и появилось желание инициировать досрочный отзыв.

— Как можно избежать ситуаций, которые могут подорвать авторитет Совета Федерации?

— Естественно, меня не могут не волновать стабильность в палате и качество ее работы. У меня есть идея создать комиссию парламентского контроля, которая состояла бы из уважаемых членов Совета Федерации и депутатов Госдумы. Я, может быть, предложил бы даже себя в качестве ее председателя. Любые организации или граждане России могли бы направлять в комиссию сведения и свои соображения для постановки вопроса о соответствии деятельности парламентария его статусу. Комиссия должна будет подтвердить или опровергнуть эти факты, провести расследование в закрытом режиме, не оглашая данных о поступивших заявлениях. Ведь могут быть и анонимные заявления, ничего не имеющие общего с действительностью, когда хотят свести политические счеты.

Другое направление работы комиссии — ставить вопросы перед органами региональной власти, которые делегируют своего представителя в Совет Федерации. Я бы ввел в регламент комиссии такое положение: если представитель от органа власти региона оказался недостойным, то надо провести расследование, каким образом этот «имярек» попал в Совет Федерации, кто его рекомендовал, кто лоббировал, как проходило обсуждение, как голосовали. Возможно, окажется, что были задействованы лоббистские силы — должностные лица властных или коммерческих структур. Все это нужно предавать гласности, потому что в прессе очень много разговоров ходит о том, сколько стоит место члена Совета Федерации.

— Каковы перспективы перехода к всеобщим выборам верхней палаты?

— Думаю, сейчас снова становится актуальным мое давнее предложение — об избираемости членов Совета Федерации. Например, губернатор обязан представить не менее двух кандидатур, заксобрание — не менее трех или четырех. А выбирать будут люди этого региона. Впервые я об этом сказал почти пять лет назад. Но тогда только-только изменился прежний порядок формирования палаты, когда в ней заседали губернаторы и председатели заксобраний. Нужно было какое-то время поработать. Мы поработали. Но в свете последних событий считаю более чем уместным опять на эту тему подумать. Если ввести такой закон с января 2007 г., получилась бы интересная картина. Первые избранные появились бы от субъектов Федерации уже в марте 2007 г., а последние назначенные ушли бы в 2012 г. То есть было бы обеспечено нормальное, перманентное обновление палаты.

— Вы обсуждали эту идею с исполнительной властью?

— Я обсуждал эту тему в том числе с президентом 1,5-2 года назад. Тогда, естественно, я услышал: поработайте пока в таком режиме. Сейчас я готов вернуться к этому вопросу, мне кажется это полезным и нужным.

— А идея президента Татарстана Минтимера Шаймиева делегировать вице-спикеров заксобраний и вице-губернаторов в верхнюю палату?

— По сути, это то же самое, что было раньше. В плане работы в палате разницы между губернатором и спикером и вице-губернатором и вице-спикером никакой. Они продолжают исполнять обязанности руководителей региональных органов власти и одновременно еще являются высшими должностными лицами законодательной ветви власти. Это неправильно. Не надо входить дважды в одну и ту же реку. Не случайно же президент Путин изменил в свое время порядок формирования Совета Федерации, чтобы не нарушался принцип разделения ветвей и уровней власти.

— Сейчас у многих регионов возникают вопросы, почему так долго палата не утверждает их делегированных представителей?

— Ответ лежит на поверхности. Вспомните тех кандидатов, которых я так и не пустил в Совет Федерации. Возможно, я предвосхищал будущие скандалы.

— У вас была какая-то информация о возможных скандалах?

— Конечно, я и сейчас имею информацию и не собираюсь ее разглашать, определять, виновен — не виновен. Но этого достаточно, чтобы противодействовать делегированию сюда конкретных лиц из того или иного региона. Вот и все.

— С законодательными инициативами в основном выступают депутаты. А у сенаторов есть какие-то собственные идеи?

— Есть. Например, возвращение к идее дорожных фондов в регионах. Мы проект внесли и сейчас дискутируем с правительством, чтобы получить от них правильное заключение. Хотя и наличие отрицательных заключений, в принципе, нам не должно мешать. Мы парламентарии, можем рассмотреть и принять законопроекты, руководствуясь своими доводами, а не мнением правительства. У нас есть предложение по охране здоровья школьников. Есть моя личная инициатива, которую тоже пока не торопятся рассматривать, — вернуть праздничный день 2 мая. Дата взята не с потолка. Я хотел 5 января перенести на 2 мая, а 4 января — на 31 декабря. Люди привыкли, что майские праздники — это не только демонстрации со знаменами, но и возможность картошку посадить, на даче поработать, побыть с семьей, детьми. Вообще же у Совета Федерации серьезный план законотворческой деятельности. За пять лет мы переформатировали всю свою работу, чтобы не только рассматривать законы, но и самим их инициировать. Какое-то время заняла подготовительная работа. Но могу обещать: скоро начнут подаваться в Госдуму в непрерывном режиме серьезные проработанные инициативы, иногда крайне важные и концептуальные. Но это все впереди.

— Предложение снизить с 7% до 3% барьер на выборах, о котором вы недавно заявляли, может быть законодательно оформлено?

— Я специально огласил эту идею, проанализировав итоги выборов в украинскую Верховную раду, чтобы послушать аргументы за и против, понять, насколько целесообразно готовить такой законопроект. Сейчас, конечно, ничего не надо менять, но это было бы неплохо сделать после выборов-2007. Сейчас партии проходят проверку Минюста, после которой в выборах смогут участвовать 12 или 14 из них. Реально сегодня в региональных выборах участвуют около 10. Но я не исключаю, что в России будут возникать новые партии. Почему бы не предоставить им возможности политического представительства в Думе? В этой связи понижение порога до 3% на выборах 2011 г. представляется вполне целесообразным, о чем я и сказал. И получаю интересные отклики. Кто-то резко против — как правило, сторонники и члены «Единой России». Кто-то за — в основном партии, которых нет в парламенте.

— Кому поможет отмена графы «против всех» — «Единой России» или оппозиции?

— Никому. «Единая Россия» совершает очень большую стратегическую и системную ошибку. Мы говорим о том, что люди у нас аполитичны, не участвуют в голосовании. А тут человек пришел на выборы и голосует против всех. Это позиция. Ее можно пугаться, можно осуждать, но это позиция. Значит, в перечне существующих партий нет политической ниши, которая ему созвучна. Из года в год количество голосов против всех растет. И это нужно анализировать. Это своеобразный термометр политического здоровья общества и граждан, их отношения к существующей системе политических партий. А инициатива «Единой России» очень похожа на новый метод борьбы с болезнью, когда выбрасывается градусник, а не принимаются меры к снижению температуры. Это опасно. Могу абсолютно точно прогнозировать, что запрет графы «против всех» способствует росту подпольных радикальных, националистических, экстремистских организаций. Это может рвануть.

— Совет Федерации мог бы встать на пути этой инициативы?

— Совет Федерации формируется не по партийной принадлежности, партийных фракций и объединений у нас нет, но по факту почти сотня сенаторов — члены «Единой России», а это большинство. Им вполне может быть дана партийная установка — принять. Лично я буду голосовать против. «Единая Россия» хочет себе сделать лучше. Но выигрыша не будет. Болезнь уйдет вглубь и начнет воспаляться, как гнойник, внутри общества.

— Не получится ли, что инициативы «Единой России» сильно деформируют избирательную систему страны и потом придется долго расхлебывать плоды их законотворчества?

— У меня большой опыт парламентской деятельности: я семь лет был депутатом Законодательного собрания Санкт-Петербурга. У нас было боевое законодательное собрание, очень сильные противостояния случались порой — стенка на стенку. Я очень быстро понял, что нельзя писать законы под конъюнктурную ситуацию. За это жизнь наказывает очень жестоко. Сегодня ты, как говорится, наверху, а когда вдруг оказываешься в другой ситуации, то видишь, что сам создал законы, которые ничего не позволяют тебе сделать. Большинство начинает вершить неправое дело, и ты вдруг понимаешь, что своими руками создал этого Франкенштейна. Не хочу накаркать, более того, прекрасно понимаю цель такого политического проекта, как «Единая Россия», — провести реформы и обеспечить стабильность в стране. Но времена наступают другие, потребуются иные политические силы, которые вырабатывают повестку завтрашнего дня, ведут к прогрессу. Как вы понимаете, я намекаю на Российскую партию жизни, лидером которой являюсь. Консервативное и стабилизирующее начало должно присутствовать в обществе, но должны быть и партии, которые смотрят на десятилетия вперед, выдвигают важные для будущего страны проекты. Но когда вот такая «машина большинства» все начинает выстраивать под себя, это большая ошибка. Жизнь, история, политика не прощают таких ошибок. В то же самое время я бы очень не хотел, чтобы «Единая Россия» вдруг рухнула, потому что такой колосс может придавить очень многих под своими обломками в прямом смысле слова.

— А есть такая опасность?

— Чем больше они будут всех строить под себя, тем сильнее такая опасность. Вспомните, кто бы мог предположить в начале 80-х гг., что через 10 лет СССР не будет? В один час все рухнуло. Такой тип строительства и работы под себя изначально опасен.

— Какова стратегия вашей партии накануне предвыборного периода, ведете ли переговоры с другими политструктурами?

— Российская партия жизни в 2007 г. пойдет на выборы самостоятельно. Мы рассчитываем на то, что станем парламентской партией. Мы считаем, что в стране должна появиться вторая системообразующая партия левоцентристской, социал-демократической ориентации. Подобные партии становятся все более популярными во всем мире. Кстати, мы первыми в России перевели программу немецких социал-демократов. Она совпадает с нашей программой на 80%.

— Вы предлагали изменить шкалу подоходного налога. Каким образом?

— У нас это программное положение [партии]. Мы за прогрессивную шкалу с коротким коридором: зарплата меньше 3000 руб. не облагается налогом, от 3000 до 10 000 руб. облагается по 10%, от 10 000 до 20 000 руб. — нынешние 13%. А дальше 25 000 руб. — 15%, 30 000 руб. — 20% и вверх. Мы же должны видеть существующие разрывы в доходах населения. Россия, пожалуй, единственная страна в мире, где между 5% самых бедных и 5% самых богатых разрыв все время увеличивается — уже в 2,5 раза превышает максимально допустимый уровень с точки зрения социальной стабильности.

— Как вы считаете, может ли Владимир Путин стать президентом в 2012 г.?

— Есть же Конституция, где написано, что нельзя руководить страной больше двух сроков подряд. Но если есть здоровье, доверие народа и желание, то с интервалом в четыре года снова выдвигаться в президенты запретить нельзя. Очевидно, что рейтинг у Путина будет высоким и после 2008 г.

— Вы видите среди людей, которых сейчас называют в качестве преемников, тех, кто мог бы продолжить этот курс?

— Думаю, нет смысла обсуждать это сейчас. Единственное, что можно сказать, — в России, безусловно, есть люди достойные, которые, с моей точки зрения, смогут продолжить курс Владимира Путина. Имен я называть не буду.

— В случае создания союзного государства с Белоруссией может ли Владимир Путин стать его президентом?

— Реально таких сценариев никто не рассматривает в тех кругах, где они должны рассматриваться. Нам очень важен процесс интеграции с Белоруссией, который отвечает чаяниям братских славянских народов. Но отнюдь не ради решений по продлению полномочий Лукашенко или Путина. Это не те варианты.

— Должна ли уже сейчас политическая элита гласно, а не в кулуарах обсуждать вопрос о том, кто продолжит текущий курс?

— Впереди еще полтора года. Как мы убедились, президент полон решимости и работает не покладая рук, выдвигает великолепные во всех смыслах идеи, как, например, решение демографических проблем. И правильно. Надо работать. Наступит время, вот тогда и начнем обсуждать, думать, тогда и займемся все вместе этим вопросом.