Для того, чтобы добиться эффективности, руководителю приходится изыскивать различные рычаги, позволяющие оптимизировать процесс хозяйствования. Основным таким рычагом для некоторых отечественных предприниматей во все времена являлись те денежные средства, которые должны были пойти на налоговые выплаты. Выходить из тени таким бизнесменам не хочется. Им кажется более благоразумным пустить средства на реинвестирование, нежели отдать их в казну. Вот поэтому такие предприниматели и занимаются поиском всевозможных схем для снижения налогового бремени, благо российский Налоговый кодекс вполне позволяет это сделать. Консалтинговые агентства даже оказывают услуги по оптимизации налогообложения на предприятии, ведь легитимное поле для организации таких схем довольно широко и имеет нечеткие границы.

Российские банки – это те же коммерческие организации, следовательно, налоги вынуждены платить, как и все. И некоторые из них не хотели бы этого делать. Для специалистов банковского дела не секрет, что банки в своей работе постоянно используют различные схемы расчетов. Существует даже отдельная наука о построении схем – финансовая инженерия. Правда, схемы эти, в изобилии изобретаемые нашими банками, иногда имеют своей целью не поиск необходимого клиенту финансирования, а снижение суммы налоговых выплат самих банков. Также некоторые банки используют схемы, позволяющие их участникам соблюсти обязательные экономические нормативы на отчетные даты и «подправить» отчетность, спрятав элементы, свидетельствующие о плохом финансовом состоянии банка (наличие просроченной задолженности, недостаток капитала). Необходимость следовать требованиям ЦБ по страхованию выдаваемых кредитов тоже доставляет банкам много неприятностей – ведь если банк держит на балансе долговые обязательства ненадежных фирм, он вынужден создавать резерв из живых денег, равный 100% задолженности такой фирмы. В то же время сейчас практически невозможно найти абсолютно надежного заемщика. Поэтому такое требование Банка России, безусловно, снижает эффективность использования собственных средств банка и лишает его конкурентоспособности.

Можно сколь угодно долго рассуждать, оправданы ли требования ЦБ1 к заемщикам, которые должны иметь действительно высокие показатели, но его нормативы имеют законную силу, их приходится выполнять. Однако к способам выполнения этих нормативов руководители ряда местных банков подходят весьма творчески.

В качестве примера, наглядно описывающего, как может банк «оптимизировать» денежные потоки и взаимоотношения с контрагентами, рассмотрим схему, которую мог бы реализовать УралТрансБанк, в результате которой банку удался финансовый реинжиниринг на сумму в несколько десятков миллионов рублей.

Напомним, что УралТрансБанк был создан еще в советское время (в 1947 г.) как «фирменный» банк Свердловской железной дороги, которая являлась основным его акционером и клиентом. С наступлением рыночных порядков в банковской сфере банк оказался, мягко говоря, в затруднительном положении: предприятия получили возможность свободно выбирать обслуживающий банк, и появились другие коммерческие банки, которые стали отвоевывать клиентов. Для того, чтобы остаться на плаву, просто управлять деньгами предприятий оказалось мало, нужно было управлять ими эффективно. Однако разросшийся бюрократический механизм управления постсоветским банком не позволял оперативно реагировать на изменения на рынке банковских услуг, подобно вновь созданным КБ.

Одним из печальных результатов такой ситуации явилось лидерство УралТрансБанка среди региональных банков по объему просроченной задолженности после кризиса 1998 г. Конечно, не всю огромную сумму составляли долги «чужих» организаций. В рассматриваемой нами схеме главными участниками являются фирмы (назовем их Фирма 1 и Фирма 2), чья задолженность перед банком составляла свыше 30 млн руб. Существенным фактором является то, что обе фирмы контролирует одно лицо, которое находится в некоторой связи с банком (вероятнее всего, как постоянный клиент). Однако это только тело кредита, если учесть проценты по ставке рефинансирования ЦБ с 1998 г., то сумма увеличилась бы более чем в два раза.

Схема

Например, банк предлагает своему клиенту для погашения им задолженности свои векселя. Как известно, векселя являются очень гибким инструментом расчетов, особенно там, где нет живых денег. В результате продолжительных переговоров могла бы сложиться следующая схема.

[center]
1. Фирма Х покупает у УТБ его вексель на общую сумму, равную существенной части задолженности фирм 1 и 2 вместе взятых. Затем разменивает этот вексель у УТБ на более мелкие векселя, равные задолженностям фирм 1 и 2 по конкретным кредитным договорам.

2. Фирма Х заключает договоры мены ценных бумаг с фирмами 1 и 2, по которым векселя УТБ обмениваются на векселя других «крупных ликвидных предприятий области» (какими в действительности окажутся эти векселя – разговор пойдет ниже). Заметим, что поскольку хозяин всех этих фирм один, эта операция по сути фиктивна.

3. Фирмы 1 и 2 заключают договоры с УТБ об отступном, погашая задолженность перед ним векселями банка.

Итак, результатом описанной схемы явилось погашение просроченной задолженности на балансе УралТрансБанка. Однако у Фирмы Х остались векселя неких предприятий, причем очевидно, что они не могут быть предъявлены векселедателям по каким-либо причинам (если бы это было возможно, то фирмы А и Б смогли бы получить за эти векселя наличные и погасить задолженность перед УТБ). А иметь на балансе долговые обязательства других предприятий – совсем не то же самое, что держать на счету живые деньги. По крайней мере с точки зрения уменьшения налогооблагаемой базы это предпочтительней.

Но на этом цепочка взаимозачетов не заканчивается, ведь у УТБ есть еще просроченная задолженность в виде неоплаченных векселей компании «Фирма 3» (условно назовем ее так). Причем Фирму 3 контролирует то же лицо, что и Компанию Х. Обещанные проценты по векселям этой фирмы почти вдвое выше нынешней ставки рефинансирования ЦБ, однако особой выгоды от больших процентов нет, так как эмитент вряд ли сможет погасить векселя. Приходится действовать предельно аккуратно, чтобы такой должник не обанкротился раньше времени из-за чересчур резких движений кредитора в сторону судебных органов. Чтобы получить хоть какие-то деньги, приходится довольствоваться погашением таких векселей по две трети от их номинала (но и этого добиться бывает нелегко).

В данном примере УТБ, чтобы получить деньги, встраивает свою безнадежную задолженность в основание схемы многоступенчатой реализации продукции.[center]


1. Фирма Х и Фирма Y приобретают у УТБ векселя Фирмы 3.

2. Фирма Х принимает векселя Фирмы 3 от Фирмы Y в погашение задолженности по договорам о поставке продукции.

3. Фирма 2 (это все тот же должник УТБ, который фигурировал в прошлой схеме) принимает от Фирмы Х все векселя Фирмы 3 в погашение задолженности по договорам поставки все той же продукции.

4. Ну, и наконец Фирма 3, являясь финальным участником этой странной поставки, принимает от Фирмы 2 свои векселя в погашение задолженности по договорам поставки все той же продукции.

Теоретические результаты такого многоступенчатого зачета следующие: УралТрансБанк убрал со своего баланса векселя Фирмы 3, относившиеся по нормативам ЦБ к 4-й категории риска и доставлявшие банку множество хлопот. Фирма 3 вернула эмитированные ею векселя, а фирмы – участники этой схемы выстроили цепочку по реализации продукции, причем на каждой ступеньке продукция увеличивалась в цене, что позволило увеличить затратную часть баланса и избавиться от необходимости платить налоги.

К конечным же потребителям продукция попала именно от Фирмы 2 и Фирмы Х (часть проходила через одну фирму, часть – через другую). Схема реализации такой дорогой продукции – предмет для отдельного обсуждения.

Теперь вернемся к результатам первой схемы: Фирма Х осталась с векселями предприятий, причем очевидно, что векселедатели по этим векселям неплатежеспособны. Учитывая вторую схему, можно предположить, что Фирма Х расплатилась этими же векселями через Фирму 2 с Фирмой 3 за поставленную продукцию. В итоге вся задолженность в виде безнадежных к погашению векселей стянулась на Фирму 3. И тут логичным окончанием всех схем стала бы ликвидация этой фирмы со всеми «плохими» долгами. Однако она не исчезла, а стала участницей еще одной, более интересной схемы вместе с крупным предприятием нашей области, от которого она и получила продукцию, расплатившись векселями. Реализация же продукции проходила через Фирму Х и Фирму 2. Схема реализации продукции была также достаточно сложной, но она для нас не столь важна.

Важно другое – с помощью подобных схем выводятся живые деньги с крупнейших предприятий нашей области. Ведь начальное предприятие – производитель – осталось с векселями, вероятнее всего, неплатежеспособных эмитентов, а реальные деньги осели на руках участников цепочки. Это помогло банку вывести со своего баланса просроченную задолженность.

И виноваты в этом не фирмы-посредники и не банк, попросту оптимизировавшие свои активы, а российское законодательство, построенное таким образом, что работать за живые деньги производителям продукции может быть менее выгодно, чем получить в оплату безнадежные векселя, дающие налоговые льготы.

Итог

Использование подобных схем с целью выведения с баланса банка просроченной и безнадежной задолженности вполне возможно. Однако в их существовании не признается ни один банк, поскольку это предполагало бы наличие сговора между банком и предприятиями (дружественными или принадлежащими руководству банка). Для российских банков с 1998 г. наступило нелегкое время, особенно, как это ни удивительно, для старожилов банковского бизнеса, чье «здание» было уже достаточно высоким и в период кризиса сильно покосилось. Приоритетной целью для банков после августа 1998 г. стало элементарное выживание, а вовсе не развитие региональной экономики.

Согласно постановлению Правительства РФ от 20 мая 1994 г. №498 «О некоторых мерах по реализации законодательства о несостоятельности (банкротстве) предприятий», структура баланса предприятия признается неудовлетворительной, а предприятие - неплатежеспособным, если выполняется одно из следующих условий:


коэффициент текущей ликвидности на конец отчетного периода имеет значение менее 2;


коэффициент обеспеченности собственными средствами на конец отчетного периода имеет значение менее 0,1.


По мнению специалистов, установленный нормативный уровень для коэффициента текущей ликвидности представляется завышенным. Например, у РАО «Газпром» на 01.01.94═г. этот показатель составил 1,77, а у РАО «ЕЭС» - 1,14. Формально эти гиганты нужно признать неплатежеспособными, однако их устойчивое положение общеизвестно. Многие российские предприятия в 1993-94 гг. имели коэффициент текущей ликвидности менее 2 (см.: Экономика и жизнь. 1995. №11. С. 6), однако это не означало их реальную неплатежеспособность.