По меткому замечанию президента Российского союза товаропроизводителей (РСТ) Николая Рыжкова, либеральные реформаторы, очевидно, считают, что с точки зрения политической стабильности важно обеспечить «социальное успокоение» в столицах и крупных городах — «оплотах» демократии. А глубинка может продержаться и на «подножном» корме. Что же мы видим в результате такого мышления, в частности, на Среднем Урале?


В Шалю по грибы


Миграционный отток населения из сел, поселков и малых городов, характерный ныне для всей страны, — это уже не тенденция, а просто беда. Люди срываются с насиженных мест в поисках лучшей доли.


Полгода назад комитет по вопросам законодательства и местного самоуправления Палаты представителей Законодательного собрания области рассмотрел 5 законов об упразднении поселков и деревень, расположенных в административных границах Екатеринбурга, Серова, а также на территориях Таборинского, Алапаевского и


Серовского районов. Депутаты с сожалением констатировали, что в силу разных причин, в том числе экономических, целые населенные пункты продолжают исчезать с карты Свердловской области.


А в начале года из уст председателя Свердловского областного комитета государственной статистики Алексея Чернядева прозвучала информация о том, что нынче с карты Среднего Урала исчезнут наименования 128 поселков и деревень, в которых не проживает ни одного человека.


Несколько достаточно больших территорий области официально признаны депрессивными или балансируют


«на грани». В течение последних трех-четырех лет депрессивными назывались Шалинский, Байкаловский, Туту-лымский, Серовский, Ачитский, Табо-ринский, Гаринский, Красноуфимский районы, поселок Староуткинск и город Дегтярск. Для ясности: депрессивными муниципальными образованиями принято считать территории, социально-экономическое положение которых характеризуется наиболее низким уровнем производства, показатели социально-экономического развития и качества жизни населения — ниже среднеобластных, и собственные финансовые ресурсы для повышения уровня жизни населения отсутствуют. Оптимизм областного министра экономики и труда Галины Ковалевой, которая призвала предпринимателей осваивать депрессивные территории: «Там есть где работать, много грибов и ягод, которые можно собирать!» -явно не заражает бизнесменов. Спасибо, дары леса служат подспорьем скромному пищевому рациону местных жителей.


Реально — печально


По словам губернатора Росселя, в Свердловской области — не более 23 процентов людей, проживающих за чертой бедности. А вот согласно результатам социологического опроса рабочих шести крупных промышленных центров Урала, который проводил в середине прошлого года Уральский центр рабочего движения, более 70 процентов семей едва сводят концы с концами, или денег им хватает только на питание, а покупка вещей длительного пользования и даже одежды вызывает затруднения.


Еще сложнее положение рабочих и служащих на рухнувших и обанкроченных предприятиях малых городов и рабочих поселков, уверены в областной Федерации профсоюзов. В числе наиболее проблемных зон, где за последние 15 лет исчезли многие десятки населенных пунктов, и где люди борются за физическое выживание, — города Ивдель, Кар-пинск, Волчанск, Красноуральск, поселок Бисерть, а также Серовский, Невьянский, Режевской, Байкаловский, Тавдинский, Артинский, Красноуфимский, Шалинский, Гаринский, Таборинский районы...


«Тяжелая судьба выпала на долю малых городов крупных промышленных регионов, — отмечает Н. Рыжков. —Технологическая отсталость и изношенность основных производственных фондов большинства промышленных предприятий, нарастающий дефицит кадров, их депрофессионализация, низкая производительность труда — такова повсеместная реальная картина».


То, как свертывается производственная сфера в малых и средних городах России, президент РСТ рассмотрел на примере Свердловской области: «Здесь насчитывается 40 малых и средних городов. В них, без учета Нижнего Тагила, Первоуральска, рабочих поселков и поселков городского типа, проживает свыше 1,5 миллиона человек. В малых городах области расположены такие гиганты индустрии, как станкостроительный завод, завод строительных и дорожных машин в Алапаевске, автомобильный завод в Новоуральске, завод асбестовых технических изделий и уральский асбестовый горнообогатительный комбинат в Асбесте, завод транспортного оборудования в Кушве, уральский завод химических реактивов в Верхней Пышме, цементный завод в Сухом Логе и другие.


На территории области размещаются два закрытых административных образования. Однако сегодня этот потенциал задействован, в лучшем случае, вполсилы. Социальная и экономическая нестабильность подталкивает население к миграции. В 33 из 40 малых городов Среднего Урала по сравнению с 1995 г. упала общая численность населения, сократилась его экономически активная часть. За этот же период на треть сократилось число промышленных предприятий, в сфере экономики прекратили существование более 130 малых предприятий. В городах Невьянске, Ивделе, Артемовском число рабочих мест сократилось вдвое».


А может быть, это нормально и закономерно, что глубинка с ее некогда мощным производственным и экономическим потенциалом мельчает, как иссыхающий источник? Может быть, ее силы стране теперь уже и не нужны?


«Черная дыра»


Для ряда регионов России роль малых городов — преобладающая. К их числу, наряду с Московской и Ленинградской, относится и Свердловская область. Ныне на Среднем Урале насчитывается 1796 населенных пунктов. Из них 40 малых и средних городов.


Каркас поселенческой сети Среднего Урала определился в ходе освоения этих земель во второй половине XIX — начале XX веков. Тогда же начался стабильный рост численности сельскохозяйственных и заводских на-


селенных пунктов: сначала за счет сельскохозяйственного переселения из центральных районов России, позднее - вследствие массированной индустриализации, раскулачивания. Наиболее активно города и рабочие поселки возникали и росли в 1930 — 1960 годы, что было связано с активным промышленным строительством на Урале, вызвавшим миграционный приток населения на стройки пятилеток, а также эвакуацией промышленных предприятий и их кадров в годы Великой Отечественной войны. Многие города и рабочие поселки возникли вокруг градообразующих предприятий машиностроения, химической промышленности, оборонного комплекса.


Много лет созданная таким образом промышленная база служила прочной опорой экономики государства. А потом была перестройка. И вскоре на страну обрушился постперестроечный экономический кризис...


В июне 1996 года постановлением правительства была утверждена «Федеральная комплексная программа развития малых и средних городов Российской Федерации в условиях экономической реформы». Программой предусматривались большой объем работ по модернизации основных производственных фондов, создание новых рабочих мест за счет перемещения крупных про-мышленно-производствен-ных объектов из крупных городов в малые с более «дешевой» рабочей силой и низкими накладными расходами. Предполагалось возродить в малых городах ремесла и народные промыслы, развить переработку продукции сельского хозяйства, повысить туристический потенциал.


Общий объем финансирования Программы на период ее реализации — до 2005 года — был утвержден в ценах 1996 года в 11—12 млрд. американских долларов. По одной трети этих расходов предусматривалось в федеральном бюджете и в бюджетах субъектов Российской Федерации. Оставшаяся треть приходилась на местные бюджеты и другие источники финансирования. Основные направления ассигнований в качестве капитальных вложений предназначались «для поддержки кризисных и деградирующих городских поселений».


Однако уже в 1997 году становится понятным, что реализация Программы сталкивается с большими трудностями. Государственные чиновники высокого ранга все чаще озвучивали мысль, что «провинциальные города - это черная дыра». СМИ начали активно вдалбливать в общественное сознание тезис о неперспективных городах. Дефолт 1998 года дал противникам Программы неоспоримые аргументы в ее замораживании.


Бросать или спасать?


Согласно статистике, около 18 процентов населения Свердловской области имеют доход ниже прожиточного минимума, то есть вынуждены жить на 2,5 тысячи рублей в месяц. В основном это жители сел, деревень и малых городов области, в которых только за последние


пять-шесть лет число промышленных предприятий сократилось почти на треть.


Большинство расходов на образование, здравоохранение, жилищно-коммунальное хозяйство, культуру и спорт несут муниципальные бюджеты. При этом экономическая самостоятельность и финансовая дееспособность малых городов катастрофически ухудшаются. На муниципальном уровне реально формируется 15—20 % финансовых бюджетных ресурсов. Не случайно все малые города за очень небольшим исключением дотационны. В целом по России из 13 тыс. муниципальных образований финансово достаточными являются лишь 400 (3, %).


В малых и средних городах практически отсутствует ввод нового жилья. Его на каждую тысячу жителей строится 50 квадратных метров, что в 4—5 раз меньше, чем в больших городах. По оценкам экспертов, 2/3 населения малых и средних городов России живут за чертой бедности. Смертность трудоспособного населения в Свердловской области по сравнению с началом 1990-х годов возросла на 71 % и превышает уровень рождаемости.


В малых и средних городах практически уничтожены или пребывают в убогом состоянии места досуга молодежи, спортивные комплексы. Сюда устремился наркотический бизнес и его неотъемлемые спутники -проституция и СПИД.


Около 600 населенных пунктов Свердловской области не имеют телефонной связи. Не меньше и количество деревень, поселков, жители которых могут сказать про себя: «Телефон-то у нас есть, а вот нормальной связи нет»...


Бедные территории с ослабленной или отсутствующей производственной базой — головная боль многих губернаторов. Как ужаснулся недавно один из авторов еженедельника «Аргументы и факты», две трети мертвых поселений :— какая это огромная проблема для областных администраций! Рассуждения его сводились к тому, что людям вовсе не стоит держаться за место и оставаться жить там, где жить практически невозможно. В масштабах России — это огромные «неухоженные» территории Севера и Сибири, о которых, между прочим, в Америке уже начинают рассуждать следующим образом: «С какой это стати такими площадями должна владеть одна Россия?». В масштабах регионов «умирающие» поселения — это лишившиеся градообразующих производств малые города и иные населенные пункты. «Спрашивается, для чего их содержать? — озадачивается автор. — А главное — в ущерб кому?».


Есть и иной взгляд на эту проблему: в условиях взятого курса на экономическую саморегуляцию и общественное самоуправление будут только возрастать роль и значение малых и средних городов, где сосредоточен мощный промышленный и производственный потенциал. Значит, властям следует по-настоящему озаботиться проблемами их возрождения.


Говорят, что истина — она всегда где-то посередине. Однако в данном случае серединной позиции ни для федеральной, ни для региональной властей, пожалуй, не существует.


Комментарии


Статистика убедительно свидетельствует о том, что на Урале, как и на территории современной России, внутренние передвижения населения занимают доминирующее положение в миграционных потоках — на них приходится примерно 95 % миграционного оборота населения страны. Как правило, это миграция на небольшие расстояния, преимущественно из сельской местности в города.


На наш взгляд, неравномерный уровень социально-экономического развития регионов, который приводит к неодинаковой привлекательности территорий для мигрантов. Областные центры и крупные города с диверсифицированными рынками труда, ярко выраженными потребностями в рабочей силе, возможностями трудоустройства и заработков, более высоким уровнем зарплаты, развитой социальной инфраструктурой притягивают мигрантов.


Напротив, административные образования с неэффективной экономической политикой властей, отсутствием рабочих мест и низким уровнем зарплаты выталкивают население.


Безусловно, подходы к реализации миграционной политики региональных властей могут существенно отличаться и отчасти влиять на характер и масштабы миграционного притока населения. Протекционная миграционная политика в сочетании с рядом других факторов способна я привлекать мигрантов. Хотя преувеличивать роль этого фактора мы бы не стали — первопричина миграции все-таки в уровне экономического развития территории.


Раиса НИФАНТОВА, руководитель группы демографии отдела развития региональных социально-экономических систем Института экономики УрО РАН, к. м. н.