Мышление человека в основе своей глубоко символично, иначе ни один алфавит никогда не был бы придуман. В сущности, каждая буква, иероглиф или пиктографический знак несут в себе не только звуковое значение, но и философское, — а временами даже религиозное. Так вот, национальная символика тоже весьма многозначна, и её тоже можно при желании подать и как объединительный стержень для народа, и как орудие раздора. На этой неделе Екатеринбургская городская Дума обсуждала, каким быть флагу нашего города. Выяснилось — согласно канонам геральдики, флаг не должен расходиться в дизайнерском исполнении с городским гербом (об этом «Вечёрка» подробно рассказала во вчерашнем номере). То есть та же цветовая гамма и те же изобразительные элементы: река, домна и рудник, только без животных-щитодержателей. Почему столь строгие условия? Не рискнуть ли нам, дорогие екатеринбуржцы, и не сломать ли стереотипы одним ударом, поместив на флаг города, скажем, крест — ведь Екатеринбург славен большим числом церквей?

Нельзя — и вы уже догадались почему: в нашем городе кроме христиан живут и мусульмане, и иудеи, и атеисты — и трудятся на благо столицы Урала так же плодотворно и самоотверженно, как и православные. А что их всех объединяет? Ответ верный: участие в укреплении мощи славного города. Учителя в школах закладывают в учеников основы физики и химии, профессора в вузах разъясняют студентам азы горного и металлургического дела, рабочие на заводах производят детали для шахтного оборудования и прокатных станов, учёные в НИИ разрабатывают инновационные технологии для увеличения объёмов производства, маркетологи думают над тем, как эффективней продвинуть товары местной промышленности на всероссийский и мировой рынки. Поэтому рудник и домна на городском гербе — не просто набор красивых рисунков, а именно живые символы, вокруг которых легче всего объединить людей и сказать про них: «Они — одно целое, они — екатеринбуржцы».

Символы сродни цементу: они помогают людям разных вер, языков и убеждений почувствовать себя некой общностью, делающей общее дело. Почувствовать себя нацией. И тут очень важно понять, что же есть нация. Кровь? Но гордость той же русской литературы составили в разные годы потомок эфиопов Пушкин, шотландец в третьем поколении Лермонтов, евреи Бродский и Пастернак... список можно продолжать до бесконечности. Ясно, что кровь — не в счёт. Язык и вера? Тогда куда мы денем башкирские отряды, сражавшиеся под Бородиным бок о бок с русскими гренадёрами, куда мы денем миллионы атеистов, сложивших головы в боях за Родину во время Великой Отечественной войны? На примере Екатеринбурга можно легко понять, что вера — отнюдь не определяющий фактор в деле служения Отечеству: польский католик Поклевский-Козелл внёс огромный вклад в уральское виноделие, мусульмане братья Агафуровы были не только известными на весь город купцами, но также общественными деятелями и щедрыми меценатами; наконец, лютеранина Виллима де Геннина современным екатеринбуржцам представлять не имеет смысла — он один из отцов-основателей нашего города. Вывод слишком очевиден: нация — это феномен, стоящий НАД кровью, языком и верой. Потому и праздники, которые нация будет охотно, без указки «сверху», праздновать сообща, не могут основываться на фундаменте крови, языка и религии. 9 мая мы собираемся за праздничным столом не потому, что государство ввело для нас ещё один выходной, а потому что это день, знаменующий собой простой и недвусмысленный постулат: была война, в которой нация могла просто исчезнуть с лица земли; поэтому победа в ней имеет для всех нас — русских, евреев, татар, чеченцев, украинцев, якутов — сакральное значение. Поэтому вдвойне странно и даже кощунственно выглядит со стороны отдельных маргинальных группировок превратить новорождённый общенациональный праздник в «карнавал» ненависти и погромов, в кровавую ходынку на перроне столичного метрополитена. Поосторожней с символами, граждане: они суть материя тонкая, живая и не выносящая грязи — в какие бы ультрапатриотические одежды эта грязь ни рядилась для усыпления вашей бдительности.