Бывший пастор методистской церкви Борис Дьяконов сегодня живет по канонам Банка24.ру. Он же — автор большинства догм. Пост председателя совета директоров и основной принцип методистов — неукоснительно следовать учению — позволяют ему быть сверхтребовательным к подчиненным. Его задача — «наводить леденящий душу порядок». На этом поприще он так преуспел, что сотрудники говорят: «Дьяконовым можно детей пугать».

В банковский бизнес Борис Дьяконов попал в 1998 г., вернувшись из Америки. Точнее, из штата Луизиана, где окончил Centenary College бакалавром гуманитарных наук. Колледж наполовину принадлежит методистской церкви — по этой линии г н Дьяконов и получил стипендию в США. Собирался выучиться на пастора, хоть заведение и было светским — преподавали социальную психологию, бизнес, религиоведение, языки.

К религии Борис пришел лет в 13, когда понял, «что в мире должно быть еще что то, кроме того, что есть вокруг». «Книжки разные читал, потом Библию… по церквям ходил, слушал… и помаленьку, помаленьку пришел к вере», — вспоминает банкир и добавляет, что к методистам ноги сами принесли — там и остался. Один из отцов основателей церкви Джон Уэсли многое говорил о социальном действии человека, в частности, что нет святости, кроме социальной святости. Еще будучи школьником, Борис работал санитаром в больнице. Дальше нужно было становиться врачом, но он решил, что хочет служить церкви, а значит, оставалось два пути — семинария или философский факультет УрГУ, поступив на который, он и отправился за океан.

Вернувшись, вы все таки стали пастором?

— Год был окружным евангелистом, ездил по церквям, помогал, а потом получил приход в Верхней Пышме, стал пастором. 20 человек, но на самом деле там протестантов больше — часть к среднеуральской церкви присоединилась.

Тяжело было бороться за аудиторию на территории православия?

— Тогда в Пышме было больше алкоголиков и наркоманов, чем православных. Так что никого я не уводил. А сопротивление... Оно идет либо от желания поспорить, либо от нежелания признавать истину или свою неправоту. Полемика всегда была, но какой смысл докапываться до чувачка, который никому ничего плохого не делал? Основная претензия к нетрадиционным для России конфессиям — «понаехали миссионеры, денег хотят, народ смущают…» Я же сразу решил, что быть только при церкви и всячески дармоедствовать не годится. Апостол Павел подрабатывал тем, что делал палатки, у меня тоже был свой заработок, поэтому я смело мог говорить, что служу только по велению сердца. А что до аудитории, то можно долго дискутировать на тему, какая религия более богоспасаемая… (Смеется. Смех у г-на Дьяконова особенный, почти беззвучный, если б не улыбка, можно подумать, что он пытается выдохнуть из себя весь воздух без остатка.)

Выходит, что работа в «Северной казне» просто оправдывала ваше пасторство?

— Нет, выбор был осознанным, хоть и случайным. Меня выловили и попросили пойти в эту кредитную организацию.

Что значит «выловили»?

— Сработали социальные сети. Знакомая, работавшая в «Северной казне», сказала: вот, мол, хлопчик в Америке веб-мастером трудился, в Россию возвращается. Я в колледже действительно веб-программированием и администрированием локальных сетей подрабатывал — чтоб жить, чтоб домой в гости ездить. Ну и решил продолжить компьютерами заниматься, раз уж влип. Но в банк идти не хотел: если вам надо сайт, я могу его дома делать. Зачем в штат? Но банкиры же не понимают, когда кто-то дома сидит, — зачислили на полставочки, а я выторговал себе свободный график, чтоб церкви не мешало.

Что удалось сделать на полставки?

— Я делал вторую версию сайта, руководил разработкой третьей, потом показалось логичным делать Интернет-банк. Нас там два затейника было, и в принципе я готов отдать пальму первенства своему коллеге — он техпрограммированием занимался. Но идея моей была.

Параллельно получил высшее образование в Московском социальном университете, кандидатскую защитил по теме «Социально-педагогическая деятельность христианских конфессий в пенитенциарном учреждении».

Знаю, что вы в тюрьме работали... Кем?

— Не надзирателем, не переживайте… Входил в попечительский совет, занимался социальной реабилитацией осужденных, проводил библейские занятия, богослужения…

Официально у вас есть священный сан?

— Окончательно меня не рукоположили. Я был кандидатом в пресвитеры, чтобы стать пресвитером, надо было ехать заканчивать семинарию. Я нагло предложил: «Давайте я сдам выпускные экзамены, пока еще помню, — герменевтику, гомилетику, экзегетику, патристику, греческий. Только древнееврейский не сдам, потому что ни за что не сдать». Такая высокомерная концепция не нашла понимания у церковного начальства. К тому же меня обязывали пообещать, что я поеду, куда бы ни послали, — как в армии. Идея классная, но я сказал, что подпишусь под ней с кучей условий. Меня долго разбирали на церковном совете, потом проголосовали 17 против 18-ти. Поблагодарили за труды праведные, сказали, что могу быть свободен, и сняли с пасторства. Примерно в то же время я ушел и из «Северной казны».

К мешкам с деньгами

С Сергеем Лапшиным г-н Дьяконов сошелся на почве общего интереса к Интернет-банкингу и прочим IT технологиям. «Он был начальником начальника моего начальника», — говорит Борис. После того как Дьяконов возглавил отдел инновационных технологий, они смогли разговаривать почти на равных. Почему почти? Потому что к тому времени у Сергея Лапшина была готова концепция Банка24.ру и он предлагал коллегам помочь в ее осуществлении. В том числе и Борису, которому приготовил место главного по инновационным технологиям. Обстановка в «Северной казне» тогда была напряженной — все обо всем знали. По словам г-на Дьяконова, его уговаривали остаться в банке, а в случае ухода «пророки предрекали несчастное будущее». Многие из тех, кого звал Лапшин, прислушались и остались. Круг потенциальных сотрудников сужался — так «коммерческое предложение» помогло г-ну Дьяконову вырасти до поста советника президента Банка24.ру. Свой переход Борис комментирует следующим образом: «Совестливость во мне проснулась — все его (Сергея Лапшина. — Прим. ред.) кинули. Я не смог. Были у нас, конечно, дискуссии на тему должности, но в конце концов я сказал, что приду».

В конечном счете вы понимали, что идете в пустоту?

— Там не было пустоты — была дерзкая идея. Признаюсь, поначалу меня сильно ломало. Когда мы пришли, тут была избушка без окон и дверей: ни рабочих мест, ни компьютеров — ничего. Хотел масштаба деятельности — получи. Но предвкушение-то масштаба как раз и двигало вперед. Ну не айтишный у меня склад… Не могу я целый день с бутылкой пива у компьютера просидеть. Хоть и пришел, по большому счету, как начальник IT блока, но сразу начал реконструкцией офиса заниматься, опердень менял, ведал кадрами, рекламой, вкладами… всякими такими делами.

Интернет банк намеренно делали отличающимся от «Северной казны»?

— Да. С технической точки зрения наш — даунгрейд: мы его специально упростили. С пользовательской — апгрейд: он удобнее. Что касается безопасности, то я скажу: есть технологии, чтобы кинуть и тут и там. Безопасный компьютер — с выдернутым штепселем.

Судя по всему, в банке сейчас у вас исключительно управленческая функция. Вы не предприниматель, вы — систематизатор.

— Эта грань слишком размыта. (Внезапно дверь кабинета раскрылась, и в нее попытались войти два молодых человека, один из которых походил на банковского клерка. Борис, вытянув вперед указательный палец, сказал: «Общайтесь, мне нужны только документы по объекту, с визами». И добавил, когда дверь закрылась: «Вот, сколько раз надо сказать людям, чтобы они поняли?!») Банк — не просто система, это много бизнесов под одной лицензией. Ими всеми надо управлять, а без подпитки идеями, без креатива они не потянут. Так что есть у меня предпринимательский дух, но какой-то системный. По прорывам и креативу у нас Сергей Геннадьевич главный, я только участвую. (Звонит телефон, г-н Дьяконов, не меняя позы, внимательно выдыхает: «Да, Сергей Геннадьевич. Там не кипеж… Просто люди эти еще в 10 утра должны были документы принести, а они только сейчас нарисовались. Там простая позиция: согласования по недвижимости есть, остались подписи Юли — и я тут же дам добро. Почему? Да там как всегда в таких ситуациях: то директора нет, то печати засунули в складки одежды, найти не могут… А пока документов нету, о чем говорить?»)

Личность Сергея Лапшина в бизнес сообществе считается рисковой. Мне кажется вполне логичным, если лицом банка станет системный Дьяконов, а не предприимчивый Лапшин. Вы ведь так уже делали во время гринмэйл атаки.

— На самом деле этот шаг очень продуманный: в той ситуации самым правильным нам показалось не переводить конфликт в плоскость двух личностей Лапшин — Хабаров, не допускать эффекта прямого противостояния. Просто объективно комментировать ситуацию. Поэтому часть заявлений от банка делал я.

Вам не было страшно?

— Нет. Осознание позже пришло.

Опишите свое состояние в то время, желательно опираясь на факты.

— Не буду (делает жест, словно закрывает рот на замок), информация открыта ровно настолько, насколько открыта. К тому же суд прошел не над всеми, и нам нельзя давать комментарии. Скажу, что была предпринята беспрецедентная по циничности атака на банк. Ощущение, наверное, такое же, как у человека, который заходит домой, а у него мало того, что ценные вещи вынесли, так еще и на стене оскорбления написали.

Но это, несомненно, повлияло на вашу карьеру в банке?!

— Тогда вакуум образовался в зонах ответственности. Один акционер выбыл. Этими задачами стал заниматься я сам, взял весь блок целиком: розницу, начал строить сеть — расчеты, планирование, казначейство… Но это не значит, что я о деньгах раньше не думал…

В смысле?

— (Смеется.) В банках, конечно, есть мешки с деньгами, но основная их часть в компьютерах, как записи в базах данных, — ими я давно занимался, а тут круг полномочий просто расширился.

К вершине пищевой цепи

Борис Дьяконов представляет российский бизнес как пищевую цепочку. Внизу — те, кто «деревья пилит и нефть качает, чтобы без обработки отвезти за бугор». Выше стоит «переработка — более сложный бизнес», за ней — отрасли, которые ее обслуживают. Потом — услуговый сектор. Предпоследнее звено — банки и страховые компании, на вершине — консультанты. Г-н Дьяконов говорит, что его всегда прельщали «интеллектуально заряженные сферы», т. е. деятельность, которая создает деньги «из мозгов». Ну в крайнем случае из денег.

Банковский сектор и консалтинг — бизнес специфический, и люди там особые, на среднестатистических бизнесменов не похожи. А именно они составляют основу экономики, и в конечном счете по самым важным вопросам общаться приходится с ними. Можете ли вы сказать, не поработав в реальном секторе, что в жизни повидали многое?

— Можно обвинить: мол, жизни не нюхал. Но что значит «нюхать»? Семечками торговать? Да, такое занятие прививает чувство к деньгам — не спорю. Но сегодня ситуация уже другая. В бизнесе полно руководителей айтишников или тех, кто имел отношение к IT.

Как же, интересно, ситуация поменялась?

— Раньше популярен был бизнесмен со связями, желательно с криминальными. Вопросы решались взятками, родственными отношениями, наглостью… Все понимают, что большая часть лидеров рынка начинали именно так. Не хочу никого обидеть, среда такая была. Сейчас идет централизация власти, часть коррупционных механизмов отпадает, и выживает тот, кто умеет работать. К тому же «сделочные рынки» тоже потихоньку сжимаются — в итоге они должны достаться только профессиональным инвесткомпаниям. Как заработать на сделке? Только за счет повышенной ликвидности, т. е. когда у тебя деньги есть, а у других нет, либо на информационной асимметрии — ты знаешь то, чего никто не знает. Даже на рынке недвижимости шепнул кто то на ушко, что землеотвод выходит, человек его рванул, крутанулся, а дальше не знает, что делать… Ни мозга, ни системности не хватает. Кстати, те предприниматели, которые ежедневно побухивали, тогда это козырным считалось, тоже либо от дел отошли, либо отстали. Немодно уже напиваться до озверения — объективно требуется другая культура. А среда, которая сейчас зарабатывает деньги, — это те, кто способен системно промолачивать большие объемы. И неважно чего — семечек, потребкредитов, мобильников или землеотводов. На первый план выходят те, кто может финансами управлять, людьми, производством. Вся эта буйная речь была ответом на ваш наезд о правде жизни.

Я так понял, что в банке вы — главный систематизатор, а предпринимательский задор приберегли для побочных проектов.

— В принципе да. В банке моя функция — наводить леденящий душу порядок, запугивать, кошмарить, отжимать по копеечке — оптимизировать все, что можно. А креслица — это для удовольствия. Прикольно ведь — креслица! Но здесь тоже система: как организовать маркетинг и сбыт, инкассирование, риски просчитать. (Борис предлагает фотографу «ДК» опробовать виброкресло, которое стоит прямо у г-на Дьяконова в кабинете. После того как банкир «поколдовал» с пультом, раздалось жужжание, и я почувствовал, как вибрация ударила в пол. Испытуемого стало мелко потряхивать, он удивленно заулыбался.)

Я невольно подслушал ваш разговор с Сергеем Лапшиным. Все таки вы воплощаете его мечту зарабатывать с инвестиций в стройку?

— Откуда вы знаете, может, я допофис покупал?

Я могу судить только по разговору.

— Мы занимаемся недвижимостью. Но не стройкой, а реконструкцией. Последний проект: на Фронтовых Бригад купили убитое здание заводской поликлиники — кожа да кости. Реконструировали, населили арендаторами, продали как готовый бизнес. По большому счету мне неважно, чем заниматься, лишь бы проект давал хорошую доходность при минимуме операционных рисков.

Зачем вы работаете? Чего вы хотите добиться всем этим?

— Вы знаете притчу про каменоломню?

Нет.

— Никто не знает притчу про каменоломню. Это дает мне возможность направо и налево ее рассказывать. Идет путник, видит, как чуваки камни долбят. Все такие скучные — делают свою рабскую работу. А один машет киркой с величием и одухотворенностью на лице, энергично так машет. Прохожий его и спрашивает, чего мол, все такие грустные, а ты — с комсомольским задором… Тот отвечает: «Я строю храм». В общем, кто-то камни выколачивает, а кто то видит конечную цель.

Банк24.ру — ваш теперешний храм?

— Так, не перевираем слова! (Смеется.) Я не могу заниматься чем то неискренне, не могу себя заставлять. От того, чем я занимаюсь, мне приятно. Мне нравится чувство достижения — здесь я его испытываю часто. Это безумно сложная игра — есть адреналин, драйв, интеллектуальный вызов, вызов характеру. Новое разучивать, вникать, управлять ресурсами… Все это очень зачетненько! К тому же меня реально мучает, когда кто-то недоволен. (Обращаясь к фотографу в виброкресле: «Ну как, нравится?! Чувствуете, как ножки проминает? И спинке, спинке так хорошо, да?!») Вот… Человек доволен. Приятно. Еще приятно, когда кто то говорит: мол, ночью, по дороге в аэропорт, заскочил к тебе в банк, деньги поменял — удобно.

Значит, как паству вы воспринимаете удовлетворенных клиентов и сотрудников?

— (С улыбкой вздыхает.) Прихожане — это те, кто вечно недовольны своим пастырем. Не надо меня так воспринимать. За тем, что тебе удалось, всегда стоит конкретная цепь решений. Например, с целью ускорить обслуживание я настоял, чтобы работники фронт-зоны владели навыком скоропечати (я и сам быстро печатаю). Устраиваю им экзамены и каждый год нормативы повышаю. От «сдал — не сдал» зависит рост зарплаты, прохождение испытательного срока, бонусы. Иными словами, системное решение дает масштабированный результат. В этом основной кайф. За это меня недолюбливают подчиненные. Я — «плохой следователь».

А Сергей Лапшин — «хороший»?

— Да, он «добрый следователь». Гайки в основном я закручиваю. Мне нравится быть «плохим». У старухи Шапокляк была гениальная фраза: «Хорошими делами прославиться нельзя».

Что «плохому» все таки не следует делать?

— Нельзя быть иррационально жестоким. В безумии должна быть логика, как говорил принц Гамлет.

По каким критериям вы отбираете сотрудников? В вашем случае они должны быть стрессоустойчивыми.

— Мне нравится сочетание четырех характеристик: это горящие глазки, порядочность, мозг, системность. По отдельности — не годится. Горящие глазки (далее — ГГ. — Прим. ред.) без системности все в клочья разнесут, ГГ без мозга и умения находить оптимальные решения — тоже тяжело, ГГ с системностью, но без мозга будут всякую ерунду внедрять, ГГ без порядочности, но с системностью и мозгом — вообще страшное дело.

Ну а деньги вас как то мотивируют?

— Я владею 20% акций банка, их цена растет вместе с банком. Меня все устраивает, мне хватает. Жадность до добра не доводит, от жадности распалось множество блестящих коалиций.

Если бы оказалось, что сегодня ваш последний день на земле, как бы вы его провели?

— Не знаю, не знаю, не знаю… Обычно, когда последний день наступает, мы либо не догадываемся об этом, либо уже не можем провести его так, как хотим… (Запрокидывает голову и с полминуты смотрит в потолок. Отряхнувшись от задумчивости, добавляет уже весело.) Ну, с утра бы точно в банк заехал — всем бы ручкой помахал. Как ручкой то не помахать?! А потом бы дальше поехал.

досье

Борис Дьяконов

Родился в 1977 г.

в Свердловске.

Образование:

1998 г. — окончил Centenary College, Луизиана, США;

2000 г. — окончил Московский государственный социальный университет;

2001 г. — получил степень кандидата педагогических наук;

2003 г. — получил сертификат Международной ассоциации управления проектами (IPMA);

2004 г. — получил аттестат аудитора систем менеджмента качества

ISO 9001:2000 (IRCA).

Карьера:

1998-2002 гг. — банк «Северная казна» (инженер по интернет-технологиям, начальник отдела поддержки информационных систем, начальник отдела инновационных технологий);

с октября 2002 г. — Банк24.ру, координировал проекты, связанные с запуском информационных систем (Swift, Reuters, интернет-¬банкинг, мобильный банкинг), вступлением в члены VISA, созданием карточного процессинга, системы менеджмента качества по ISO 9001:2000, запуском допофисов, программы кредитования населения;

в настоящее время — председатель совета директоров, исполнительный директор Банка24.ру; владеет 20% акций ОАО «Банк24.ру».

Доцент УГТУ-УПИ (кафедра анализа систем и принятия решений), доцент ИПК УГТУ-УПИ (кафедра стратегического менеджмента).

Хобби: плавание.