2001 г. для Свердловской области оказался неспокойным с точки зрения процессов, происходящих в экономике. С одной стороны, продолжился тот экономический рост, который начался весной 1999 г. С другой стороны, возобновились процессы передела собственности, которые все же не достигли такого размаха, как в начале 90-х годов.

Безусловно, Свердловская область выделяется среди других регионов России — о нас чаще пишут и говорят, чаще сообщают о конфликтах вокруг того или иного предприятия. Не в последнюю очередь такое положение дел объясняется тем, что в Свердловской области чуть ли не самая высокая концентрация промышленных предприятий по России, в том числе ориентированных на экспорт (т.е. крайне прибыльных) и просто успешно работающих.

Собственно наиболее заметные конфликты начались, точнее, возобновились, с того момента, как на свободу вышел известный промышленник и местный олигарх Павел Анатольевич Федулев. О конфликтах, в которых он был в той или иной степени замешан, мы уже писали. При этом следует отметить, что когда дело касалось крупных предприятий, имеющих большое значение для экономики не только региона, но и России в целом, Федулев был на самом деле лишь агентом мощных финансово-промышленных групп.

Но в 2001 г. картина несколько изменилась: крупные финансово-промышленные группы, как федеральные, так и иностранные, стали выступать непосредственными участниками конфликтов, связанных с переделом собственности.

УЭТМ

Девятнадцатого января 2001 г. резко осложнилась ситуация вокруг завода Уралэлектротяжмаш (более традиционное название — Эльмаш). Напомним, что именно тогда в Москве прошло заседание Совета директоров АО «Уралэлектротяжмаш», на котором было принято решение об увольнении руководителя предприятия — генерального директора Юрия Казанцева. На его место был назначен Виктор Чехунов — представитель корпорации Росэнергомаш, владеющей рядом машиностроительных заводов в России. Основные претензии акционеров к директору заключались в следующем: по их данным, рентабельность производства Эльмаша должна доходить до 100%, в то время как по отчету она примерно в 8 раз ниже. В связи с этим возникло предположение, что прибыль скрывается. Поэтому акционеры решили провести проверку всей финансово-хозяйственной деятельности предприятия, с чем Казанцев не согласился. Тогда его и уволили.

Решение это было инициировано основным акционером предприятия — корпорацией Росэнергомаш, которая владеет контрольным пакетом (55 %) акций завода. Казалось бы, владелец контрольного пакета акций наделен достаточными правами для того, чтобы проводить собственную кадровую политику. Но Казанцев отказался покидать свой кабинет, заявив, что собрание акционеров приняло решение с нарушением устава акционерного общества. Дело в том, что по уставу АО «Уралэлектротяжмаш» для смещения директора необходимо не менее 75 % голосов, то есть голосов представителей держателей контрольного пакета в данном случае недостаточно. Подобное условие в 1991-1992 гг. — в период массовой приватизации — было внесено в уставы многих обществ. Как правило, оно лишает акционеров, даже обладающих контрольным пакетом, возможности серьезно повлиять на директора.

Данная коллизия продолжает сохраняться. В то время как Орджоникидзевский федеральный суд, в юрисдикции которого находится Уралэлектротяжмаш, подтверждает полномочия Юрия Казанцева как генерального директора, Свердловский арбитражный суд признает законность решения Совета директоров о его отстранении и назначении Виктора Чехунова.

Первоначально в конфликт вмешалось правительство области в лице первого вице-премьера Николая Данилова и министра промышленности Семена Баркова, известных своей близостью к старому директорскому корпусу, кадровый состав которого практически не менялся с советских времен. Они высказали мнение о «нецелесообразности смены руководства» на заводе. Однако после этого практически никаких публичных заявлений официальных лиц не последовало. Соответственно, никакого активного -вмешательства в процесс передела собственности государство не предпринимало.

Одним из основных аргументов Юрия Казанцева было то, что только его руководство может гарантировать сохранение высокой зарплаты. Безусловно, существует коллективный договор, который содержит положение о направлении 20 % выручки предприятия на выплату заработной платы. Данное положение можно считать большим социальным завоеванием в условиях молодого отечественного капитализма. В то же время оно выглядит несколько неопределенно с чисто правовой точки зрения: здесь затрагивается вопрос распределения результатов финансово-хозяйственной деятельности предприятия, что является предметом рассмотрения собрания акционеров. А владелец контрольного пакета (основной собственник) в этом не участвовал.

Обычно коллективный договор заключает от лица работодателя директор предприятия. Но в подавляющем большинстве случаев сам директор — наемный работник, пусть достаточно высокого уровня. Ситуация, когда основной собственник (или же владелец контрольного пакета) фактически не участвует в процессе заключения трудового договора, является пережитком советских и ельцинских времен (государство было всеобщим собственником) и в настоящее время не может способствовать стабильности предприятия в экономическом и социальном аспектах, что и показали события на Эльмаше.

Казанцев попытался найти подход к областной власти. Он предложил передать 55 % акций в доверительное управление областному правительству. По-видимому, речь шла о пакете, принадлежащем Энергомашу, на что последний, разумеется, не согласился. Да и само правительство восприняло эту идею без особого энтузиазма, поскольку это означало бы прямое вмешательство в конфликт, причем слабо подкрепленное с правовой точки зрения. Государство не имеет на Уралэлектромаше доли в уставном капитале, признанных нарушений при приватизации тоже не было.

Энергомаш прибег к испытанному методу разрешения ситуации. Когда Орджоникидзевский федеральный районный суд подтвердил полномочия Казанцева, Чехунов на основании исполнительного листа, который ему выдал раньше областной суд, с судебными приставами вошел на завод и взял его под контроль. Главное — кто контролирует спорное имущество. Эта истина еще раз подтвердилась. В настоящий момент предприятие контролирует представитель основного акционера, владеющего 55 % акций, — корпорации Энергомаш.

СЭМЗ

Также большой резонанс вызвали события вокруг Свердловского электромеханического завода. Предприятие входит в компанию «Альстом» с преобладающим немецким капиталом. «Альстом» достаточно жестко контролирует входящие в него заводы, определяя производственную и сбытовую политику. Шестнадцатого февраля Совет директоров «Альстома» приостановил полномочия генерального директора Свердловского электромеханического завода, мотивируя это тем, что Кузницын создал еще одно юридическое лицо и выводит в него активы предприятия. В то же время еще 15 февраля Свердловский областной арбитражный суд по иску прокуратуры области признал незаконной саму приватизацию Свердловского электромеханического завода и последующую передачу имущества предприятия. Все активы были изъяты в пользу государства.

Кузницын же отказался покинуть свой пост и подал в суд, который восстановил его в должности. Совет директоров снова его отстранил. Тогда прежний генеральный директор вошел на территорию завода с судебными приставами и попытался выполнить решение суда, но по непонятным причинам после собрания трудового коллектива завод покинул.

Немецких акционеров такая ситуация крайне расстроила, и они пообещали привлечь посольство и обратиться чуть ли не к мировой общественности для защиты своих прав. Однако, судя по всему (никто из посольства так и не приехал), это было средство давления, а не серьезные намерения.

В данном случае (как и на Эльмаше) областные власти провели активные консультации со всеми заинтересованными сторонами. Усилия премьера Алексея Воробьева были направлены на достижение мирного компромиссного урегулирования конфликта. При этом правительство не присоединилось ни к одной из заинтересованных сторон. Интересно также и то, что в конфликте вокруг Свердловского электромеханического завода в руках государства оказался существенный правовой и экономический рычаг воздействия на ситуацию: рассмотрение вопроса о земле и фондах предприятия. Земля под заводом принадлежит государству, и этот факт весьма упрям. После собрания акционеров 16 марта, где Кузницына отстранили окончательно, вопрос переходит в другую плоскость. Теперь на повестку дня встает структура собственности на Свердловском электромеханическом заводе: какой пакет акций будет принадлежать государству, а какой — иностранному инвестору.

Уральский подшипниковый завод

Третьим столь же показательным, хотя и не столь шумным, можно считать конфликт вокруг Уральского подшипникового завода. Собственно, шума не было вовсе. Старый директор предприятия Георгиев заявлял, что не отдаст имущество, пока не выяснилось, что товарищество с ограниченной ответственностью «Уральский подшипниковый завод» арендует производственные фонды у государства. А новая структура взяла на себя обязательства расплатиться с долгами по этой аренде. Позиция министра госимущества Вениамина Голубицкого с точки зрения защиты имущественных интересов государства представляется абсолютно адекватной: если есть собственность, то использовать ее надо эффективно.

Тенденции

Что общего у этих трех конфликтов? Прежде всего, по крайней мере в первых двух случаях, столкнулись интересы генерального директора и собственника. Победил собственник, что для капитализма вполне логично. Генеральный директор — топ-менеджер — в отношении собственника выступает как наемный работник достаточно высокого ранга со всеми вытекающими отсюда последствиями: подотчетность, возможность замены и т.д. Поэтому и партнером государства в переговорах начинают выступать не директора, а собственники предприятий.

Попытки перевести конфликты в политическую плоскость также не имели успеха, вопросы разрешались в правовом и экономическом поле. Но следует отметить, что по-прежнему существует ряд пробелов в праве, о чем уже говорилось. Также сказывается тяжелое наследие «дикой» приватизации начала 90-х годов — в принципе большинство проведенных тогда сделок можно опротестовать. Подобная неурегулированность отношений неизбежно будет порождать конфликты.

В то же время у государства остается ряд весьма существенных рычагов влияния — правовых и экономических, не чисто политических. Прежде всего, это земля. По разным оценкам, от 80 до 90 % предприятий до сих пор не выкупили землю, на которой стоят. Кроме того, та самая неопределенность при проведении приватизации тоже может стать существенным рычагом давления.

Подводя итог, можно смело констатировать: всевластие директоров, характерное для эпохи позднего советского и раннего российского капитализма, заканчивается на наших глазах. Еще недавно многие «красные директора» чувствовали себя хозяевами положения на формально частных заводах и откровенно игнорировали интересы собственников, прикрываясь заблаговременно внесенными в уставы акционерных обществ оговорками. До сих пор не все высокопоставленные чиновники правильно понимают складывающуюся ситуацию: личные симпатии и прошлые заслуги не могут служить аргументом в имущественном споре. Такова неумолимая логика капитализма, и только следуя ей можно избавиться от остатков «планово-клановой» экономики.