Питание от Сети
Вертикаль – отнюдь не единственный принцип построения эффективной экономики.
Выстраивание управленческой вертикали, весьма популярное в последние, отмеченные созданием крупных централизованных холдингов годы – далеко не единственный способ повысить экономическую отдачу бизнеса. Вообще, по оценкам экспертов, эффективное управление может обеспечить компании лишь 2-3 процента роста. А чтобы рассчитывать на долгую устойчивость, компания, по тем же оценкам, должна расти на 8-10 процентов в год.
Именно на такое продвижение ориентируются сегодня ведущие мировые корпорации. Однако за счет чего можно добиться такой скорости?
Организаторы корпоративной сессии, которую провела в октябре в Екатеринбурге Группа компаний «РЕНОВА», поставили этот вопрос в контекст развития целого региона – Уральского. Ведь именно здесь помимо группы предприятий металлургической отрасли и подразделений компании «Комплексные энергетические системы» действуют также входящие в эту группу Уральский турбинный завод и Сибирско-Уральская страховая компания, Меткомбанк и два завода по обработке цветных металлов – Екатеринбургский и Каменск-Уральский. Плюс к тому «РЕНОВА» владеет значительными пакетами акций в ОАО «Аэропорт Кольцово» и «Каменск-Уральский литейный завод».
Необходимый масштаб обсуждению в рамках общей темы «Стратегические направления роста и региональное взаимодействие» задали установочные выступления директора центра корпоративного управления, заведующего кафедрой общего и стратегического менеджмента ГУ – Высшей школы экономики Геннадия Константинова. Полагая, что такой контекст делает высказывания известного эксперта интересными для всей аудитории, VIP-консультант публикует тезисы одного из этих выступлений, связанного с конкурентоспособностью регионов и образованием региональных экономических кластеров.
Конкуренция регионов
В 90-е годы минувшего века, напомнил Г. Константинов, группа исследователей во главе с Майклом Портером, изучая проблемы современной конкуренции, пришла к выводу, что, преодолевая национальные рубежи, нынешняя экономика ставит вопрос о конкурентоспособности даже не государств, а регионов, которые могут объединять несколько разных стран или их частей. Целостность того или иного региона при этом обуславливается отнюдь не административными границами, а исключительно внутренними экономическими взаимосвязями.
В качестве первого из компонентов, которые определяют конкурентоспособность региона, исследователи указали классический – факторы производства, влияющие на себестоимость производства. В качестве второго – назвали стратегии развития бизнеса и характер конкуренции, которые влияют на привлечение инвестиций и темпы экономического роста. В качестве третьего – наличие и уровень спроса, особо отметив при этом значение того, насколько требовательны к товарам местные потребители. К примеру, наиболее высокие требования к качеству обуви традиционно предъявляют итальянцы. И, разумеется, эта их особенность накладывает весьма существенный отпечаток на характер конкуренции в производстве и торговле обувью в Италии. Хотя она же во многом и определяет общие тенденции производства дорогой обуви, так что иные французские обувщики держат на Апеннинах собственные магазины не ради прибыли, а для того, чтобы иметь возможность общаться с итальянскими покупателями и ощущать эти тенденции.
Региональный кластер
В качестве же четвертого элемента был назван тот самый региональный кластер. Правда, использованный при этом базовый пример вполне умещался в национальных границах Дании, где на основе пивной и молочной промышленности развилась медицинская. Кроме того, что отходы производства пива использовались для кормежки животных, в обеих исходных отраслях были до совершенства отработаны технологии очистки и ферментации. И потребовался один шаг, чтобы применить эти технологии для производства инсулина и целого спектра других медицинских препаратов, которые также связаны с ферментацией.
Не выходит за рамки одного государства – в данном случае США – и другой пример классического кластера: Силиконовая долина, где результаты военных исследований в конечном итоге были применены в гражданской сфере. Хотя во многом космополитический характер страны и ее населения вообще и Силиконовой долины в частности делает эти рамки весьма условными.
На кластерной основе перестраивается и легкая промышленность в Испании, значительным звеном которой являются предприятия, группирующиеся вокруг сети магазинов молодежной одежды «Zara». Присутствуя на всех известных показах мод, разосланные ею «охотники» зарисовывают идеи кутюрье и отправляют за Пиренеи, где в работу включаются промышленные дизайнеры. В результате от зарисовки до продажи готового изделия проходит максимум две недели.
Впрочем, само по себе «воровство», в котором часто обвиняется «Zara», кластера не создает. Дело в другом. Все этапы – от зарисовки и создания модели до готового изделия – оцифровываются. А ткани там скоро будут производиться не рулонами, а для каждого изделия специально. Так швейники – а то и просто продавцы одежды – дают толчок для развития других, смежных отраслей.
Но и тут – одна страна, хотя идеи подхватываются со всего света и по всему же свету расходится продукт. А вот машиностроительно-инженерный кластер в городе Линце, отметил Г. Константинов, начал складываться в те же 90-е годы прошлого века на стыке сразу трех стран. Относительно дешево обходившиеся тогда работодателям чешские инженеры обладали вполне высокой квалификацией, чтобы применить германские и австрийские технологии.
Словом, появляется некая лидирующая в своей отрасли компания, и вокруг нее начинают подыматься технологически связанные и взаимодействующие с ней предприятия. А затем создаются сетевые институты, инфраструктура, обслуживающая всю систему. Они и связывают ее в живую структуру.
Уральский кластер
Соответственно, обсуждая вопрос о перспективах созданиях подобных кластеров в тех или иных регионах России – и в том числе на Урале, необходимо, считает Г.Константинов, прежде всего определить, какое из предприятий может сыграть роль такого центра, ядра. Следующий вопрос – какие отрасли будут с ним взаимодействовать. И третий – за счет чего (каких технологий, инноваций) будут складываться те самые связки, сетевые институты.
С этой точки зрения, по мнению Г. Константинова, на Среднем Урале региональные кластеры потенциально могли бы сформироваться вокруг энергетики и вокруг машиностроения. Еще один вариант – вокруг крупного логистического центра, который может возникнуть исходя из геополитического положения Екатеринбурга. Однако многие вопросы при этом остаются сегодня открытыми. Что именно можно будет считать единым кластером? Способствуют ли его созданию происходящие сегодня процессы? Кто может и должен инициировать и поддерживать развитие этих процессов? Как создать связующие элементы?
Содействовать складыванию последних, отметил Г. Константинов, должны сетевые отношения, предусматривающие не вертикальную интеграцию, а горизонтальную координацию бизнеса. И если в 20 веке организация такой координации изнутри обходилась намного дешевле, чем воздействие извне, то сейчас положение изменилось – стоимость этого воздействия падает. В результате крупные компании постепенно теряют свое преимущество перед малыми, и все больше функций отдается внешним исполнителям на аутсорсинг.
В конечном итоге объединенные горизонтальными связями в устойчивую сеть совокупности малых компаний по своей эффективности станут вполне сопоставимы с крупными корпорациями. И движение к этому уже идет.
Однако, отметил Г. Константинов, построение кластера – не результат воздействия извне, он не создается по проекту, не строится, а постепенно формируется, вписываясь в обстоятельства. Сложатся ли эти обстоятельства на Урале – тоже пока что вопрос. К примеру, одно лишь решение провести Транссибирскую железнодорожную магистраль по ее нынешнему маршруту сделало столицей Западной Сибири не успешно развивавшийся до этого Томск, а вновь созданный Новосибирск.
С другой стороны, весьма затратное развитие дорожной сети, строительство дорог на север и на юг ничего не даст без современных логистических концепций, резко увеличивающих эффективность этого развития. Так что поддержка необходимых, критических направлений все-таки возможна.
Перспективы развития
Вокруг какой отрасли будут в перспективе складываться наиболее конкурентоспособные в мире кластеры? Где будут сделаны те деньги, которые через 10 лет выведут их обладателей в число самых богатых людей мира?
Цифровые технологии, считает Г. Константинов, свою игру отыграли. На повестке дня – биотехнологии. Однако клонировать человека никто всерьез не станет – никакого экономического смысла в этом нет. Заводы по производству запчастей для человека: кожи, внутренних органов – вот где лежат деньги ближайшего будущего.
И состязание за лидерство в этой сфере уже идет. За складывание соответствующего кластера борется Англия: в окрестностях Кембриджа каждый месяц регистрируются десятки компаний, заявляющих, что будут работать в сфере «лайф сайенз индастри». Соответствующая государственная программа объявлена в Малайзии, немалые деньги вложила в эту сферу Германия, едва только обнаружила свое наметившееся отставание.
Колоссально быстро, по мнению Г. Константинова, развиваются производство и продажа эмоций, которые могут стать следующим этапом наиболее эффективного вложения средств. Футбольные клубы так просто не покупают. И космический туризм – из этой же области.
Кстати, предположил Г.Константинов, именно по части производства и продажи эмоций Россия может оказаться вполне конкурентоспособной. Другая область перспективных инноваций – энергетика, парадигма которой в не столь уж далеком будущем может коренным образом измениться и сделать абсолютно ненужными сегодняшние концепции производства и передачи энергии. В частности, развитие технологий и того же самого терроризма делает все более перспективным локальное снабжение энергией. Хотя оно, казалось бы, и противоречит сегодняшней глобализации всего и вся, в том числе энергетических систем. Той самой глобализации, которая заставляет не только Россию, но и ее регионы – а среди них и Урал – рассматривать себя как часть единой мировой экономики.
Выстраивание управленческой вертикали, весьма популярное в последние, отмеченные созданием крупных централизованных холдингов годы – далеко не единственный способ повысить экономическую отдачу бизнеса. Вообще, по оценкам экспертов, эффективное управление может обеспечить компании лишь 2-3 процента роста. А чтобы рассчитывать на долгую устойчивость, компания, по тем же оценкам, должна расти на 8-10 процентов в год.
Именно на такое продвижение ориентируются сегодня ведущие мировые корпорации. Однако за счет чего можно добиться такой скорости?
Организаторы корпоративной сессии, которую провела в октябре в Екатеринбурге Группа компаний «РЕНОВА», поставили этот вопрос в контекст развития целого региона – Уральского. Ведь именно здесь помимо группы предприятий металлургической отрасли и подразделений компании «Комплексные энергетические системы» действуют также входящие в эту группу Уральский турбинный завод и Сибирско-Уральская страховая компания, Меткомбанк и два завода по обработке цветных металлов – Екатеринбургский и Каменск-Уральский. Плюс к тому «РЕНОВА» владеет значительными пакетами акций в ОАО «Аэропорт Кольцово» и «Каменск-Уральский литейный завод».
Необходимый масштаб обсуждению в рамках общей темы «Стратегические направления роста и региональное взаимодействие» задали установочные выступления директора центра корпоративного управления, заведующего кафедрой общего и стратегического менеджмента ГУ – Высшей школы экономики Геннадия Константинова. Полагая, что такой контекст делает высказывания известного эксперта интересными для всей аудитории, VIP-консультант публикует тезисы одного из этих выступлений, связанного с конкурентоспособностью регионов и образованием региональных экономических кластеров.
Конкуренция регионов
В 90-е годы минувшего века, напомнил Г. Константинов, группа исследователей во главе с Майклом Портером, изучая проблемы современной конкуренции, пришла к выводу, что, преодолевая национальные рубежи, нынешняя экономика ставит вопрос о конкурентоспособности даже не государств, а регионов, которые могут объединять несколько разных стран или их частей. Целостность того или иного региона при этом обуславливается отнюдь не административными границами, а исключительно внутренними экономическими взаимосвязями.
В качестве первого из компонентов, которые определяют конкурентоспособность региона, исследователи указали классический – факторы производства, влияющие на себестоимость производства. В качестве второго – назвали стратегии развития бизнеса и характер конкуренции, которые влияют на привлечение инвестиций и темпы экономического роста. В качестве третьего – наличие и уровень спроса, особо отметив при этом значение того, насколько требовательны к товарам местные потребители. К примеру, наиболее высокие требования к качеству обуви традиционно предъявляют итальянцы. И, разумеется, эта их особенность накладывает весьма существенный отпечаток на характер конкуренции в производстве и торговле обувью в Италии. Хотя она же во многом и определяет общие тенденции производства дорогой обуви, так что иные французские обувщики держат на Апеннинах собственные магазины не ради прибыли, а для того, чтобы иметь возможность общаться с итальянскими покупателями и ощущать эти тенденции.
Региональный кластер
В качестве же четвертого элемента был назван тот самый региональный кластер. Правда, использованный при этом базовый пример вполне умещался в национальных границах Дании, где на основе пивной и молочной промышленности развилась медицинская. Кроме того, что отходы производства пива использовались для кормежки животных, в обеих исходных отраслях были до совершенства отработаны технологии очистки и ферментации. И потребовался один шаг, чтобы применить эти технологии для производства инсулина и целого спектра других медицинских препаратов, которые также связаны с ферментацией.
Не выходит за рамки одного государства – в данном случае США – и другой пример классического кластера: Силиконовая долина, где результаты военных исследований в конечном итоге были применены в гражданской сфере. Хотя во многом космополитический характер страны и ее населения вообще и Силиконовой долины в частности делает эти рамки весьма условными.
На кластерной основе перестраивается и легкая промышленность в Испании, значительным звеном которой являются предприятия, группирующиеся вокруг сети магазинов молодежной одежды «Zara». Присутствуя на всех известных показах мод, разосланные ею «охотники» зарисовывают идеи кутюрье и отправляют за Пиренеи, где в работу включаются промышленные дизайнеры. В результате от зарисовки до продажи готового изделия проходит максимум две недели.
Впрочем, само по себе «воровство», в котором часто обвиняется «Zara», кластера не создает. Дело в другом. Все этапы – от зарисовки и создания модели до готового изделия – оцифровываются. А ткани там скоро будут производиться не рулонами, а для каждого изделия специально. Так швейники – а то и просто продавцы одежды – дают толчок для развития других, смежных отраслей.
Но и тут – одна страна, хотя идеи подхватываются со всего света и по всему же свету расходится продукт. А вот машиностроительно-инженерный кластер в городе Линце, отметил Г. Константинов, начал складываться в те же 90-е годы прошлого века на стыке сразу трех стран. Относительно дешево обходившиеся тогда работодателям чешские инженеры обладали вполне высокой квалификацией, чтобы применить германские и австрийские технологии.
Словом, появляется некая лидирующая в своей отрасли компания, и вокруг нее начинают подыматься технологически связанные и взаимодействующие с ней предприятия. А затем создаются сетевые институты, инфраструктура, обслуживающая всю систему. Они и связывают ее в живую структуру.
Уральский кластер
Соответственно, обсуждая вопрос о перспективах созданиях подобных кластеров в тех или иных регионах России – и в том числе на Урале, необходимо, считает Г.Константинов, прежде всего определить, какое из предприятий может сыграть роль такого центра, ядра. Следующий вопрос – какие отрасли будут с ним взаимодействовать. И третий – за счет чего (каких технологий, инноваций) будут складываться те самые связки, сетевые институты.
С этой точки зрения, по мнению Г. Константинова, на Среднем Урале региональные кластеры потенциально могли бы сформироваться вокруг энергетики и вокруг машиностроения. Еще один вариант – вокруг крупного логистического центра, который может возникнуть исходя из геополитического положения Екатеринбурга. Однако многие вопросы при этом остаются сегодня открытыми. Что именно можно будет считать единым кластером? Способствуют ли его созданию происходящие сегодня процессы? Кто может и должен инициировать и поддерживать развитие этих процессов? Как создать связующие элементы?
Содействовать складыванию последних, отметил Г. Константинов, должны сетевые отношения, предусматривающие не вертикальную интеграцию, а горизонтальную координацию бизнеса. И если в 20 веке организация такой координации изнутри обходилась намного дешевле, чем воздействие извне, то сейчас положение изменилось – стоимость этого воздействия падает. В результате крупные компании постепенно теряют свое преимущество перед малыми, и все больше функций отдается внешним исполнителям на аутсорсинг.
В конечном итоге объединенные горизонтальными связями в устойчивую сеть совокупности малых компаний по своей эффективности станут вполне сопоставимы с крупными корпорациями. И движение к этому уже идет.
Однако, отметил Г. Константинов, построение кластера – не результат воздействия извне, он не создается по проекту, не строится, а постепенно формируется, вписываясь в обстоятельства. Сложатся ли эти обстоятельства на Урале – тоже пока что вопрос. К примеру, одно лишь решение провести Транссибирскую железнодорожную магистраль по ее нынешнему маршруту сделало столицей Западной Сибири не успешно развивавшийся до этого Томск, а вновь созданный Новосибирск.
С другой стороны, весьма затратное развитие дорожной сети, строительство дорог на север и на юг ничего не даст без современных логистических концепций, резко увеличивающих эффективность этого развития. Так что поддержка необходимых, критических направлений все-таки возможна.
Перспективы развития
Вокруг какой отрасли будут в перспективе складываться наиболее конкурентоспособные в мире кластеры? Где будут сделаны те деньги, которые через 10 лет выведут их обладателей в число самых богатых людей мира?
Цифровые технологии, считает Г. Константинов, свою игру отыграли. На повестке дня – биотехнологии. Однако клонировать человека никто всерьез не станет – никакого экономического смысла в этом нет. Заводы по производству запчастей для человека: кожи, внутренних органов – вот где лежат деньги ближайшего будущего.
И состязание за лидерство в этой сфере уже идет. За складывание соответствующего кластера борется Англия: в окрестностях Кембриджа каждый месяц регистрируются десятки компаний, заявляющих, что будут работать в сфере «лайф сайенз индастри». Соответствующая государственная программа объявлена в Малайзии, немалые деньги вложила в эту сферу Германия, едва только обнаружила свое наметившееся отставание.
Колоссально быстро, по мнению Г. Константинова, развиваются производство и продажа эмоций, которые могут стать следующим этапом наиболее эффективного вложения средств. Футбольные клубы так просто не покупают. И космический туризм – из этой же области.
Кстати, предположил Г.Константинов, именно по части производства и продажи эмоций Россия может оказаться вполне конкурентоспособной. Другая область перспективных инноваций – энергетика, парадигма которой в не столь уж далеком будущем может коренным образом измениться и сделать абсолютно ненужными сегодняшние концепции производства и передачи энергии. В частности, развитие технологий и того же самого терроризма делает все более перспективным локальное снабжение энергией. Хотя оно, казалось бы, и противоречит сегодняшней глобализации всего и вся, в том числе энергетических систем. Той самой глобализации, которая заставляет не только Россию, но и ее регионы – а среди них и Урал – рассматривать себя как часть единой мировой экономики.