Не секрет, что еще недавно тема национальной идеи была если не закрытой, то, прямо скажем, не модной. В годы правления «руководящей и направляющей» партии по этому поводу вопросов вообще не было. Монополия на идею ревниво соблюдалась партийными деятелями всех уровней, а всякое инакомыслие пресекалось на корню. В постперестроечной же России национальная идея как-то незаметно подменилась утопией общечеловеческих ценностей, которые, кстати, как выяснилось позже, несут на себе вполне определённую национальную специфику англосаксонского мировоззрения. После наступившего прозрения Борис Ельцин устроил публичный конкурс на лучшую национальную идеологию. В тоже время опыт других стран, история России и, наконец, элементарный здравый смысл подсказывают, что национальная идея — это, практически, не формулируемый элемент национального самосознания, частично выразить который можно лишь через национальную идеологию. Идеология как набор экономических, политических и религиозно-философских положений отражает лишь одну из сторон национальной идеи, но зато она выражена более четко и, как правило, содержит в себе конкретную программу действий. С приходом к власти президента Путина все отчетливее намечается изменение отношения к необходимости национальной идеологии. В то же время процесс идеологического оформления национальной идеи столь сложен, что попытка определить, какие именно тезисы в конечном итоге станут звеньями новой государственной идеологии, почти изначально обречена на провал.


Не вдаваясь в суть положений формирующейся государственной идеологии, попытаемся более четко определить в какой форме она существует сейчас и в какой должна существовать, чтобы доказать свою жизнеспособность как признанное всеми выражение российской национальной идеи.


Наследие КПСС


Семидестилетнее господство коммунистической пар-тии наложило свой отпечаток на особенность восприятия в национальном сознании россиян типового идеологического шаблона. Дело, в данном случае, не в том, что именно содержит в себе та или иная идеология, а то, как эта совокупность идей может быть подана. КПСС на долгий срок убедила всех и каждого, что идеология должна быть четко прописана в специальной литературе, базироваться на вполне конкретных постулатах, изменяться со временем только по форме, но не по содержанию. Идеологический плюрализм, захлестнувший нашу страну в начале 90-х, ясно дал понять, что ни одна из созданных тогда идеологических конструкций не может соперничать по размаху и отлаженности с коммунистической. Тот факт, что интернационалисты-большевики стали, в конечном итоге, претендовать на идеалы патриотизма и государственности, является логическим следствием того, что их идеология действительно была и осталась для многих своеобразным воплощением национальной идеи, выраженной через государственную идеологию.

В настоящее же время ни одна из самых влиятельных политических сил не создала ничего подобного. Государственнические идеи президента Путина не выражены в качестве серьёзной, логически выверенной идейной конструкции. Скорее, это набор разрозненных, пока не объединенных в нечто монолитное идей-предчувствий будущего российской государственности. Попытка же выразить государственную идеологию на местах через мощную правящую партию пока не может быть реализована в силу организационной и идейной аморфности президентского «Еди-нства». Несформированность «партии власти», в конечном итоге, и препятствует возникновению четкой партийной, а в дальнейшем и государственной идеологии.


Новый догматизм и старая прагматика


Может возникнуть вполне закономерный вопрос: а надо ли перенимать опыт КПСС с её закостенелым догматизмом и не лучше ли будет всегда и во всем следовать лишь насущным государственным интересам, то есть, быть прагматиком, а не догматиком. К сожалению, в политике не может быть однозначно простых решений. Безусловно, догматизм, возведенный в абсолют, парализует не только партийную, но и государственную деятельность, делает страну не конкурентоспособной в быстро меняющемся мире. В то же время голый прагматизм на деле предполагает отсутствие каких-либо устойчивых ценностных предпочтений, сводит государственную политику до биологического примитивизма стимул — реакция. Естественно, ни о каком долгосрочном прогнозировании в этом случае не может идти речи, так как будущее страны определяется не только просчетом внешних изменений, но и вполне конкретной нацеленностью на вполне конкретное будущее, что и призвана определять государственная идеология. Без четко проработанной идейной базы политика президента Путина может остаться лишь официальным патриотизмом главы государства, слабо связанным с текущими изменениями мировой политики. В одиночку даже гениальный президент не сможет направить идейное движение огромного государства в какую-либо сторону, если он не будет поддержан в этом вопросе хотя бы частью населения. Подчеркнем это еще раз, поддержан именно в идейной сфере, так как аплодисменты по поводу решения сиюминутных государственных проблем быстро вытесняются из народной памяти первыми же серьезными неудачами.


Требуются идеологи?


Естественно, новая государственная идеология должна в своей основе базироваться на национальном сознании россиян, но из этого вовсе не следует вывод, что идеология должна быть «народной» в том смысле, что принимать её должна какая-то всероссийская сходка народных представителей. Любая идеология, а государственная в особенности, спроектирована профессионалами, учитывающими не только «народные чаянья», но и реальные государственные потребности. Кроме того, чтобы не повторять ельцинской ошибки, не следует считать, что некая команда умных людей-государственников, крепко подумав, выдаст в итоге текст желанной идеологии. Прежде всего идеологи-профессионалы должны действовать в рамках единого института, работая над разными идеологическими уровнями. Ни о каком коллективном творчестве не может быть и речи, так как работающие на идеологическом поприще люди должны быть максимально абстрагированы от своих частных, субъективных интересов. Таким образом, новой идеологией должен заниматься институт, а не группы пусть и умнейших личностей. Запрет на коллективное творчество, кстати, распространяется и на хорошо известную идею о том, что идеология новой России вызревает в её регионах. В принципе, конечно, отдельные идеологические моменты могут быть разработаны в одном из регионов Российской Федерации, но вот говорить о том, что государственная идеология может стать итогом коллективной работы нескольких региональных элит также не приходится. В лучшем случае, такой консенсус породит какое-нибудь слабое, компромиссное, а, значит, полностью не эффективное псевдоидеологическое образование. В худшем, явное доминирование отдельных регионов вообще чревато социальными потрясениями. Таким образом, становится ясно, что из числа имеющихся институтов лишь один может быть признан компетентным в создании требуемой идеологии — само государство.


Иерархия


Может создаться впечатление, что мысль в данной статье движется по замкнутому кругу, то есть, само государство и должно создавать собственную идеологию. Однако никакого порочного круга нет. Государство как идеологотворящий институт включает в себя такое политическое подразделение, как правящая партия. Последняя, в свою очередь, может черпать свои ресурсы и непосредственно из центра, и из регионов, а также включать в себя не просто винтики бюрократического механизма, но действительно образованных, незаурядных и талантливых идеологов. Однако, в любом случае, правящая партия — это закономерная часть государственного механизма, а, следовательно, идеально работающая «партия власти» неизбежно становится генератором государственной идеологии. В самом деле, участвуя в конкурентных выборах «партия власти» неизбежно должна поддерживать свой имидж в глазах избирателей, апеллируя одновременно как к фундаментальным ценностям российского национального самосознания, так и к решению неотложных политико-экономических задач. В то же время партия-идеолог должна участвовать в политической жизни всех российских регионов, если, конечно, она желает оставаться правящей, а это, в свою очередь, приводит к необходимости создания иерархии идеологических структур на местах. Иными словами, руководство страны, представляющее также и высшее партийное руководство, разрабатывает некие общие идеологические положения, идеологию-каркас, которая, реализуясь на местах с учетом местной специфики, не только обрастает более четкими формулировками, но и, натолкнувшись на непредвиденные препятствия, по принципу обратной связи производит соответствующую идеологическую коррекцию в центре. Однако не получаем ли мы в таком случае классический вариант тоталитаризма, не скатываемся ли к банальной реставрации «руководящей и направляющей»?


Основная тонкость здесь состоит в том, чтобы четко разграничить задачи «партии власти» и иных государственных институтов. Партия не должна, да и не может претендовать на монополию выражения национальной идеи. Суть государственной идеологии и состоит в том, что те фундаментальные мировоззренческие принципы, на которые и опирается любая политическая идеология, должны восприниматься в стране, как аксиомы, не требующие доказательств. Формированием же таких аксиом занимаются уже другие государственные институты: религия, культура, образование. Но ведь и здесь господствует иерархический принцип. И культура, и образование, и религия являются сферами компетенции вполне определенных федеральных министерств и ведомств. В то же время все эти сферы не должны быть явными носителями каких-либо политико-экономических идей, так как в этом случае их эффективность значительно снизится из-за имиджа предвзятости. Однако политическая партия, в любом случае, имеет такой имидж в силу факта своего существования. В результате, можно с уверенностью сделать вывод о том, что формирование единой государственной идеологии — многогранный процесс, охватывающий как сферу собственно политики, где идеология выражается на языке политических программ, так и сферу культуры, которая призвана создавать почву для благоприятного восприятия тех или иных политических утверждений. Но, в любом случае, создание и поддержание существования государственной идеологии — процесс иерархический, непосредственно связанный как с текущей политикой центра, так и с ходом начавшегося партийного строительства