Происходящие в стране изменения очевидны и понятны. Вполне может быть, что в ближайшие год-два Москва предпримет самые жесткие попытки по централизации власти. Путем перераспределения полномочий между органами управления субъектов федерации и новым институтом, полпредами, Кремль создаст реально управляемую вертикаль. Сценарий, по которому будут развиваться события, можно попытаться смоделировать уже сейчас.


У региональных лидеров отбирают контроль над подразделениями силовых министерств, подчиняя федеральные структуры только и непосредственно федерации. После чего Москве отходят все рычаги контроля и управления государственным имуществом, каким бы оно не было: муниципальным или областного подчинения. Будет один вид государственной собственности, и управлять им будут непосредственно из центра. Затем под федерацию уйдет контроль над ценными бумагами, процессами лицензирования коммерческой деятельности, связанной со стратегическими производствами. Министерство обороны восстановит контроль над оборонной промышленностью, а в целом, будет пересмотрена форма и место участия государства в образующих отраслях промышленности и на отдельных предприятиях. Будет проведена санация тех банков, которые останутся после кардинального изменения принципов обслуживания финансовых потоков.


Собственность, финансы и частичный контроль над частным сектором экономики окажутся в ведении государства и будут управляться и реализовываться через систему новых органов, представляющих его на территориях. Естественные монополии будут вынуждены утратить часть своего влияния как экономического, так и политического. Произойдет смена в национальном рейтинге значимости финансово-промышленных групп и отдельных персоналий, их олицетворяющих.


Общественно-политическая жизнь страны будет трансформирована путем деления на два основных течения: откровенно пропрезидентское и «конструктивную оппозицию», которая будет обращать внимание на частности, в общем и целом поддерживая президента. Сохранившийся спектр небольших и относительно небольших партий, объединений и движений будет лишь демократическим фоном для реализации концепции правового государства. Размах политической борьбы, годами происходившей в стране, будет существенно сокращен, и приоритет будет отдан внешней политике и решению геополитических проблем в интересах государства.


Одним словом, вопрос о том, идет ли реформа в стране, даже и не обсуждается. Все дело в том, какими темпами будет это происходить и где будет проведена граница полномочий уже существующим органам власти в регионах, в том числе и муниципальных. Но в возвращение к ранее существовавшей схеме уже не верит никто. Совершенно очевидно, что не будет единого воплощения стратегии изменений. Для каждого региона (или группы регионов) будет выбран уникальный план. Где-то центральная власть найдет общий язык с губернаторами и мэрами, где-то власть поможет выдвигаться более лояльным кандидатам, а где-то, возможно, будет применен так называемый «силовой метод», который окажется просто исполнением норм действующего законодательства.


При самом удачном стечении обстоятельств, свое поле деятельности может оказаться у всех: и у региональных лидеров, и у глав муниципальных образований. Естественно, прежней самостоятельности, определявшей размах и частую бесконтрольность действий, быть уже не может в принципе.


И тут возникает достаточно интересная ситуация, во многом похожая на ситуацию в Свердловской области. Понимая, что что-то придется потерять, два основных и давних политических противника, а вернее силы, их поддерживающие, пытаются спровоцировать как можно больше конфликтов между новыми федеральными структурами и оппонентами. Это вылилось и в ставший политическим конфликт вокруг резиденции полпреда, и в события, повлекшие серию резких высказываний Петра Латышева и Эдуарда Росселя в адрес друг друга.


В принципе, понять можно всех. И полпреда Петра Латышева, который, испытывая то же сопротивление региональных элит, должен организовать ход реформ на местах под бдительным оком СМИ. При этом необходимо учесть, что даже в Кремле есть люди, уже заявлявшие о том, что нынешние полпреды — не более чем промежуточные фигуры. Можно понять и Эдуарда Росселя, который всегда считал сохранение промышленного потенциала области своей задачей и с ней справился, а теперь ему пытаются сказать: «Всем спасибо, все свободны». При этом все его политические оппоненты периодически провоцируют новые конфликты с полпредом, выдавая эти конфликты за некую непримиримость самого Росселя к путинским реформам. Цель всего этого — или отвести удар в надежде, что реформы остановятся на регионах и не пойдут вниз, в муниципальную сферу, или желание получить своеобразное политическое удовольствие, наблюдая за битвой титанов.


Совершенно очевидно, что федеральная власть будет вынуждена сохранить эти два уровня — и областной, и муниципальный — по крайней мере, до того времени, пока не решено будет пересмотреть территориальное устройство государства. Степень же влияния власти будет определяться размером бюджета, находящегося в ее распоряжении. Более того, следуя логике реформ, можно предположить, что в конечном итоге подотчетность муниципальных властей региональным будет реализована. И именно подотчетность, а не независимое существование. Учитывая же динамику событий, эти изменения произойдут еще в сроки действия полномочий действующих руководителей.


Эта же динамика предполагает, что в самое ближайшее время политика и муниципалитеты станут вещами несовместимыми. Наличие некоего партийного движения в муниципальном образовании, пусть даже и с населением больше миллиона, будет восприниматься как клуб по интересам граждан, проживающих на его территории, и не более того. Как, собственно, и региональные партии.


Если же основой происходящих реформ провозглашено верховенство Конституции России, то все законы должны быть приведены в соответствии с ней, и уже на основе этих законов будут выстроены новые отношения между федерацией, регионами и муниципальными образованиями. И ни одному уровню не удастся сохранить в неизменности то, что есть сейчас, даже за счет персоналий из другого лагеря.